— Шаман уедет через пару часов, — малость подумав, сообщил краевед. — В следующий раз, возможно, будет через полгода. Если вообще будет…
— Хорошо, я приеду, — твердо сказал я, выламываясь из-под диктата Бо. — Уже выхожу.
— Что? — уточнил Бо, когда я положил трубку. — Он помирает, этот твой краевед?
— Шаман через два часа уезжает. Когда будет в следующий раз — неизвестно, — сообщил я. — Ничего страшного — по дороге заедем. Не хочешь заходить — посидишь в джипе, я заскочу минут на десять, мосты наведу…
— На хрен тебе шаман? — досадливо воскликнул Бо. — Ты заболел, что ли?
— Ты краеведу узлы подарил, — вкрадчиво напомнил я. — Он нашел шамана. Шаман, возможно, узлы прочел…А вдруг там координаты клада?
— Тогда бы он точно тебя не стал звать, — криво ухмыльнулся Бо. — Там духовное завещание — ты понял, нет? Я ж тебе еще тогда сказал, русским языком, ебтэть!
— Хорошо, согласен — координаты там вряд ли будут… — согласился я. — Но вот завещание… Тебе что — совершенно неинтересно, что двести пятьдесят лет назад навязал твой далекий предок?
— От ебтэть… — Бо на целых пять секунд задумался. — Где он живет?
— Где-то за асфальтным заводом. — Я протянул Бо бумажку с адресом. — Я же говорю — подъедем, зайдем, пообщаемся…
— г Это через весь город тащиться, — буркнул Бо. — Потом возвращаться — мы через Астраханский выезжаем. Вызывай такси, не хрен тачку гонять без дела…
Через семь минут мы уже катили к асфальтному заводу. Хмурое чело толстого несколько разгладилось и местами даже приняло заинтересованное выражение. Понятное дело: даже если ты по жизни монументально безразличен к преходящим мелочам житейской суеты, тебе наверняка будет интересно узнать, что там надиктовал твой царственный предок два с половиной столетия назад! Сопричастность, господа хорошие, — это великое дело. Это ведь не жрец быстрой воды Вротакипул с Верхнего Конго вязал, а исторический персонаж, прямым потомком которого ты являешься.
Своей сопричастности — несколько с другого бока — я нисколечко не смущался. Если шаман настоящий, а не шарлатан какой-нибудь с соседнего колхоза, это, разумеется, несколько усугубляет ситуацию. Но! Любой шаман прежде всего — человек. Со всеми присущими человеку слабостями и страстями.
Так вот, этот человек будет иметь прочную установку на раритет. Краевед, безусловно, заговорщицким тоном, непрерывно подмигивая обоими глазами, расскажет, что за узлы сейчас будут явлены взору специалиста и каково их историческое значение. Затем последует ритуал показа: дрожащими руками, как нечто хрупкое, древнее, безумно драгоценное…
После всего этого у шамана просто язык не повернется заявить, что наплетено в тех узлах черт-те что и сбоку бантик. Кроме того, тут под угрозой стоит собственное реноме большого знатока узелковой письменности: не смог прочесть, значит — что? Ага! Так что придется шаману морщить лоб и выискивать более-менее внятные группы, на ходу делая собственные дополнения, дабы показать хоть какой-то результат. Направление работы известно: духовное завещание потомкам, так что — удачи вам, товарищ шаман!
А мы тем временем этак ненавязчиво наведем с вами мосты, срисуем адресок и тихонько намек бросим: есть, мол, у нас нечто такое большое и страшное, что краеведовы узлы и рядом не валялись! Давайте как-нибудь конфиденциально пересечемся и посмотрим вместе, что это за диковинка…
Небольшая усадьба краеведа располагалась в обширном частном секторе. Одноэтажный дом под стареньким шифером, ветхий деревянный забор, маленький дворик, несколько хозяйственных построек — судя по ленивому мычанию и хоровому хрюканью из стайки, Сергей Дорджиевич умело сочетал научную деятельность с сельскохозяйственными заботами во благо семейного бюджета.
Собак во дворе не было: мы толкнули покосившуюся калитку и прошли прямиком к невысокому крылечку.
— А? — Трижды постучав в дверь и не получив ответа, Бо кивнул на пакет в моих руках — предусмотрительно запасенный литр “Звезды Улугбека”. — Думаешь — того?
— Думаю, более того. — Гнусно хмыкнув, я подмигнул: — Тяжек груз науки! Интересно, шаман что — такой же?