Дошёл до проёма, ведущего в комнату, опять привалился к косяку. Лина протиснулась боком, стараясь не касаться и не смотреть. Тоже опустила голову, пряча изуродованное лицо. Но когда расстояние между ними оказалось минимальным, не удержалась, вскинула глаза, глянула почти в упор.

Парень будто почувствовал, повернулся. Как-то чересчур медленно, словно с трудом. Лицо такое же неестественно белое, как волосы. Даже губы бесцветные. Засохшие тёмные пятна и полосы на щеке и подбородке.

Вит щёлкнул выключателем, лампочки в люстре ярко вспыхнули, и Лина зажмурилась, ослеплённая.

‒ Куда лучше? На стул? На диван?  ‒ тем временем спрашивал Вит.

Лина по-прежнему не ориентировалась в ситуации, да и в пространстве. Перед глазами всё ещё плыли чёрная пятна. Она не торопилась отвечать, но, оказалось, Вит спрашивал не у неё.

‒ Лучше… на стол, ‒ произнёс парень. ‒ Выше. Удобней.

Широким движением руки Вит освободил один край стола, сдвинул в сторону лоскутки, катушки и всё остальное, отступил на шаг. Парень швырнул ему тряпку, которую прижимал к боку.

Нет, это была не тряпка. Свитер. Скомканный, влажный, насквозь пропитанный…

Кровью.

Вит повертел головой, присматривая, куда его деть. И тоже швырнул. На стул. А парень сдёрнул с себя футболку. И тут Лина поняла, что она должна зашить.

‒ Господи! В больницу же надо!

‒ Обойдусь, ‒ выдохнул парень, уселся на стол, к Лине боком. ‒ Только кожа распорота. Дальше рёбра. Ничего внутри не задето. ‒ Голос пересохший, хрипловатый, тихий. ‒ Зашьёшь? ‒ спросил, не поворачиваясь.

Лина с ужасом смотрела на разъезжающиеся края раны, сочащиеся ярко-красным. Словно кривоватая ухмылка окровавленных губ, которая одновременно отталкивает и нестерпимо притягивает взгляд. Не оторвёшься, хотя перед глазами уже начинает мутнеть от отвращения. Вероятно, с теми же чувствами остальные люди смотрят на Линин ожог.

‒ Я же только кукол, ‒ в смятении забормотала она. ‒ Только ткань. Обычными нитками.

‒ Без разницы. Хоть как. Если зашить, быстрее затянется. Мне надо… быстрее.

‒ Но ведь… обычно… с обезболивающим.

‒ Мне всё равно.

Ему всё равно. С такой раной, с такой потерей крови, он ходит, объясняет, успокаивает. Наверняка, держится с трудом, из последних сил, а Лина только тянет время своими сомнения и расспросами.

‒ Я постараюсь.

‒ Только давай без своих обычных фокусов, ‒ сердито предупредил Вит.