— А теперь сядьте и расскажите мне, что случилось, — сказал он отеческим тоном, который частенько помогал ему успокоить других молодых боксеров, нервничавших перед матчем. Однако, поймав холодный взгляд голубых глаз Гарета, он сразу понял, что в данном случае выбрал не правильный подход. Этот парень был в смятении, возможно, даже испуган, но обращаться с ним как с мальчишкой было ошибкой.

Черт возьми, неужели он знает? Нет, этого не может быть, ведь об этом известно только нам с Вудфордом. У него просто нервы расшатались — вот и все.

Подумав о том, сколько денег он поставил на шотландца, Спеллинг даже вспотел от страха. Если он не встретится сегодня с Мясником на ринге, я потеряю все, что у меня есть!

— Я сыт по горло — вот что случилось, — просто сказал лорд Гарет. — Какие еще вам нужны объяснения?

Холодные голубые глаза смотрели на него в упор.

Спеллинг испуганно заерзал. На лбу его выступили капельки пота, и он обрадовался, когда слуга принес вино.

Дрожащей рукой он наполнил два стакана и поставил один перед лордом Гаретом. Но тот, как заметил Спеллинг, посмотрел на стакан, как будто вино отравлено, и даже не прикоснулся к нему. Неужели он знает? Неужели?

— А-а, понятно. У вас не хватает смелости, так? — сказал Спеллинг. Он вытер вспотевший лоб и попытался улыбнуться снисходительной улыбкой. — Это с каждым боксером может случиться, даже с самым лучшим. А вы, Гарет, самый лучший — возможно, даже во всей Англии.

Я сразу это понял, когда впервые увидел, как вы деретесь. — Он отхлебнул вина. — Понятно, почему вы немного нервничаете. Мясник может нагнать страху на любого, но, черт возьми, вы не должны его бояться. В Лондоне не сыщется человека, у которого такой сильный удар, как у вас! Вы нокаутируете Мясника к третьему раунду. Могу поспорить!

Лорд Гарет на мгновение остановил на нем взгляд, потом равнодушно посмотрел в сторону.

— Знаю, знаю, это из-за того, что произошло с Нейлсом, не так ли? Но, Гарет, это был несчастный случай.

Вы не можете винить себя в том, что произошло…

— Я и не виню. — Голубые глаза Гарета смотрели на него осуждающе. — Я не хочу драться сегодня с Мясником. И вообще не хочу больше драться. Все. Я утратил к этому интерес. Спеллинг. — Лорд Гарет встал. — Я забираю свою семью и уезжаю домой.

Слепая, неукротимая ярость охватила Спеллинга. Руки у него дрожали, и он знал, что, будь у него сейчас при себе пистолет, он нажал бы на спусковой крючок и застрелил этого молодого наглеца. Но у него не было пистолета. Зато он отлично знал, что поставил на Мясника в сегодняшнем матче ужасающе огромную сумму денег, которую рисковал потерять, если лорд Гарет откажется участвовать в поединке.

— Вы не можете вот так просто бросить меня! — заорал Спеллинг. — Черт бы вас побрал, де — Монфор, ведь у нас есть соглашение!

— А у меня есть жена и дочь. И я не хочу, чтобы они разделили судьбу семьи Нейлса, если со мной что-нибудь случится. Я не желаю, чтобы моя жена оплакивала меня, а моя дочь росла без отца. — Взяв свою треуголку, он направился к двери. — Прощайте, Спеллинг.

Спеллинг вскочил.

— Какой позор! — завопил он, напрочь забыв о присущей ему осторожности. — Никогда не думал, что именно вы окажетесь таким трусливым слабаком! Ведь вы — де Монфор!

Лорд Гарет остановился, и Спеллинг словно впервые увидел, какой красивый, высокий, великолепно сложенный молодой человек стоит перед ним, какую мощную мускулатуру скрывает его одежда, и понял, что очень глупо провоцировать его. Он затаил дыхание, опасаясь, что будет следующим олухом, который отведает кулаков лорда Гарета. Но нет, Дикарь держал себя в руках, он уже не был тем вспыльчивым сорвиголовой, которого Спеллинг видел у мадам Боттомли.

— За такие слова я вызвал бы вас на дуэль, — сказал молодой человек с высокомерной улыбкой, от которой его слова зазвучали как оскорбление. — Но я дерусь на дуэли только с джентльменами, а не с теми, кто из кожи вон лезет, притворяясь таковыми. Всего доброго. Спеллинг.