— В углу, на столе, — Алёна чуть прищурила глаза, и взглянула на него испытующе, с тайным немым лукавством.
— Сам разбирайся. Я, если, что — на втором этаже, в профкоме, — она быстро выскочила из зала.
— Сам разбирайся… — Макс ехидно спародировал хорошенькую вертихвостку и направился в угол сцены.
— Зачем полез помогать? — недовольно забухтели, оставшись в одиночестве.
— Сидел бы в кладовой, спокойно чай пил. Читал новости в смартфоне, чатился. Нет — нашёл работу. А оно мне надо?
Помощник подошёл к столу, куда указала девушка.
— Что у нас тут? — он внимательно осмотрел стол с аппаратурой. После чего у него непроизвольно расширились зрачки глаз.
На столешнице находилось: Два старых катушечных магнитофона «Юпитер» и «Маяк», допотопная магнитола «Лениград-003», огромный усилитель со стёртым названием, старый, пошарпаный микрофон, большая деревянная коробка с тумблерами и целая куча толстых проводов уходивших из неё в глубину зала. Недалеко от стола, в самом углу сцены, как украшение сценической площадки стоял большой черный рояль. А за ним, словно охранник, затаился гипсовый бюст Владимира Ильича Ленина на обитом кумачом постаменте.
— Не понял? — Максим зачем-то оглянулся в сторону, куда убежала молодая начальница.
— Это, что — шутка что ли? А нормальное оборудование, где?
— Где CD-mp3 проигрыватель, где микшерный пульт, трансляционный усилитель… цифровой кроссовер, управление светом ну и вся остальная приблуда?
Безлюдный зал, стены которого были обделаны серым мрамором, а окна завешаны тяжелыми багряными шторами, ответил ему тишиной.
Макс щелкнул пластмассовой ручкой. Включился магнитофон и лампочка «сеть» засветилась красным глазом. Наполовину пустая бобина, весело шурша, начала наматывать на себя узкую «пожёванную» плёнку. Колонки дрогнули, зашипели, захрипели, а потом откуда-то издалека, словно с того света, донёсся звук песни «Волшебник недоучка» в исполнении Аллы Пугачевой…
Примадонна пела так, будто имела дефект речи и из-за этого передумала становиться всенародно любимой и решила навсегда завязать с пением.
Переживая за женщину «Которая поёт», радист до максимума добавил звук на коробке с тумблерами. Но это только подлило масла в огонь. Разбитый усилитель недовольно замигал красным индикатором и загудел как реактивный самолет. Количество фыканья резко добавилась
Старые, раздолбанные мониторы, закреплённые по углам зала, громко заревели, застучали, забили. Колонки стали выдавать, всё, что угодно, но только не звук. Больше всех скрипел нижний правый динамик, стоявший в углу сцены. Цветные лампочки, развешанные в круг по всем стенам, еле мигали под колебания высоких частот.
Пыль поднималась вверх прямо над колонками, танцевала в воздухе и оседала быстро на пол, откуда взялась.
— Трень-трень-трень, вжик, — ди-джей перемотал бобину…
Фыфыканье пропало. Зато… Из глубины подвала Дома Культура, подобно старинному приведению, появилось с треском, а затем разошлось по залу беззубо шепеляво-шуршавое…
Недоумевая Макс, отрешенно взглянул на программу танцевального вечера с большой размашистой подписью и печатью в верхнем левом угле. Строчки текста резко загибались книзу, почерк был косой, стремительный, словно летящий…