– Живу я здесь.

– Да… И это вы, выходит, знаете. А Невельский?..

– Забудьте. Зачем он друга моего обидел?

– Петр Сергеич, голубчик, помогите мне. Я умею ценить профессионально исполненную работу. Обещаю.

– Так помогите и вы мне, Валерий Алексеевич, в свою очередь.

– Хорошо. Я вас понимаю. Вам важен нравственный аспект. Вам, как это?.. – «за державу обидно». Так нет же державы. Нет ее! Были хамы, но они хоть меру знали. Свою, конечно, хамскую, но меру. Меру! А эти? Это их вы отождествляете с державой, чьи интересы должны оберегать?

– Мы постоянно отвлекаемся.

– Нет, уж позвольте. Вы что же считаете, я не понимаю, какого черта мы здесь сидим и битый час лясы точим? Я прекрасно уяснил, что сломать вас могу, поскольку вы – одиночка, но напугать вас невозможно. Мне не нужно вас уничтожать, вы мне, поверьте, симпатичны. И выход на футболку у меня только через вас. Значит, я должен убедить. Убедить в том, что, вернув мне ее, вы не сделаете ничего дурного. Я таких людей, как вы, поверьте, знаю. Работал с ними. И эти идиоты еще локти кусать будут, когда поймут, что они наделали, когда отвергли таких, как вы. Только поймите, наконец, Россия – это вы, я, Бог знает кто еще, но ни в коем случае не те учреждения, которые управляются из Кремля.

– Вы меня почти убедили. Почти…

– Ну хорошо… Не двадцать пять, а девятнадцать перевез этот урод Невельский. Понимаете?

– Нет,

– Ну двадцать, двадцать их было изначально. Двадцать должно и быть. Ну… препарат возникает на конечном этапе синтеза из двух компонентов. Назовем их «А» и «Б». И соединиться они должны в строго определенной пропорции по отношению друг к другу. Все, что осталось после гибели моего коллеги, – его записи, в которых еще разбираться и разбираться, и эти самые два компонента в той самой пропорции «А» по отношению к «Б». И все. Понятно?

– В общих чертах.

– Ну, слава Богу! Так вот. С транспортировкой компонента «А» ~ никаких проблем. Абсолютно инертная жидкость. Положил в карман пробирку и полетел. А вот «Б»… В нем-то все и дело. Он же наркосодержащий. И главное, формула его мне непонятна. И стоит одному тупому таможеннику сунуться с глупыми вопросами, и все. Все рухнет. А каналами прежними уже не воспользоваться. Нет их уже. Людей тех нет, да и структур тоже. Так, одни обломки. Вот я и заказал сначала в одном месте определенное количество конкретной ткани. Абсолютно чистый хлопок. Затем пропитал ее определенным образом компонентом «Б». Далее, в другом месте сшил из этой ткани футболки. Получилось ровно двадцать. Одни из них побольше, другие – поменьше, чтобы минимальное количество отходов при раскрое. Отходы все собрал, до ниточки. Они у меня.

– Так это же целая ванна нужна…

– Не старайтесь казаться глупее, чем вы есть, у вас не получается. Естественно, технология процесса пропитки такова, что на носовом платке – не получится, к сожалению. Но когда из всей этой ткани будет извлечен компонент, его будет ровно столько, сколько было изначально, – лабораторное количество. Необходимое для дальнейшего синтеза.

– Пардон.

– И вот, когда все готово, когда я уже получил определенное финансовое обеспечение от европейских коллег, вот в этот самый момент и появляется этот… идиот. Я, знаете, был дружен с его сестрой в свое время. Бываю здесь в Питере наездами, люблю этот город. Ну и встречались, общались по старой памяти. Но так – без амикошонства. И вот как-то, сам не знаю как, возникла эта идея с его поездкой в Прибалтику. Ну явно бес попутал. Ведь что соблазнительно: Пыталовская таможня – это вам не Брест. А там… Этот подлец клялся, что опыт имеет. Мне бы, дураку, по одной в неделю отправлять, коллеги бы организовали… но соблазнился. Не терпелось очень поскорее к работе приступить. И пожалуйста, получите…

– Вы меня извините, а что, нельзя, что ли, если футболок девятнадцать, ну и… компонента этого «А» немножко отлить?

– Немножко. Нет, он говорит – немножко… А сколько это – немножко?! Да на поиски пропорций вся жизнь уйдет! Может быть, у этого… случайно получилось?! Это же – тончайший синтез!