— Пристегни штормовой леер, — повторила она твердо и отчетливо, и на этот раз Хуан пристегнул себя к тросу.

Он был достаточно исполнительным работником, но не прирожденным моряком, как Ай Цзи.

Мать Викки отправила Хуана вниз поесть. Анемометр, [22]слабо мерцавший красным светом, показывал двадцать два узла. Когда от порыва ветра цифры перевалили за тридцать, «Вихрь» сильнее накренился, забрызгав лицо Викки теплой соленой водой, и штурвал слушался хуже, словно что-то большое заплыло под яхту.

— Грот перенапряжен, — сказала мать из темноты.

Викки подалась в сторону грота, но мать остановила ее:

— Похоже на то, что кто-то забыл закрепить эренс-бакштаг, когда ты брала риф. [23]

Викки почувствовала руку матери на штурвале. Что ж, тем лучше. Она пошла вперед, отцепив свой леер от стеклиня кокпита, и пристегнула его к стеклиню на наветренной стороне борта, прежде чем ступить на палубу. Мать была права. Хотя Викки и не могла видеть парус в темноте, она чувствовала тем не менее, что он слишком сильно надулся. Викки нащупала механизм эренс-бакштага и сделала несколько оборотов лебедкой, выравнивая парус.

— Теперь гораздо лучше, — прокричала Салли; ее голос приглушался ветром, и действительно, когда Викки вернулась в кокпит, яхту не так сильно кренило и штурвал слушался лучше. Облака затянули звезду, на которую она ориентировалась.

— Двести десять, — сказала мать, когда она включила освещение компаса.

— Да, я знаю.

— Разве это не роскошный вид? — спросила Салли.

Викки взглянула на нее и увидела в слабом свете компаса, что мать потягивает мартини из длинного бокала.

— Ты поела, мама?

— Я не голодна.

— Какова сводка погоды?

— Порядок. Небольшой ветерок. Ерунда для этой шустрой старушки.

— Никакого тайфуна? — спросила Викки.

— Нельзя сказать с полной уверенностью, но я надеюсь, что нет. Нет, все в порядке. Хотя, похоже, что это будет долгая ночь. На что ты так пристально смотришь?

A-а! Не беспокойся, это пластиковый бокал. Господи, у тебя иногда такой пронзительный быстрый взгляд… словно пригоршня бисеринок в глазах. Они светятся в темноте… Ну, расскажи своей мамочке, как твоя жизнь в Нью-Йорке?

— По-разному.