ⅤⅡⅠ — Глава — 윗물이 맑아야 아랫물도 맑다. — Начало источника должно быть чистым, тогда и его низовья будут чисты

Кабинет начальника отдела международных связей находился на самом последнем этаже главного офиса компании «ZFP Group». Это было большое двадцатиэтажное здание, застекленное со всех сторон светоотражающими панелями с небесным отливом, делавшие его похожим на слиток из драгоценного камня. Его дизайн, проект и архитектура были утверждены лично директором, который построил этот небоскреб на первый заработанный им миллиард. Каждый этаж представлял собой отдельную ветвь в инфраструктуре пищевой промышленности, которая неустанно трудилась на благо компании. Даже по ночам в офисе кипела жизнь, а работа в нем вообще никогда не прекращалась. Так можно было заметить, что в окнах на первом этаже, выходивших на восток, свет горел до рассвета. Это был кабинет самого директора, трудолюбию которого завидовали и одновременно восхищались. Как паломники, спускались к нему со всех этажей на запись большие и маленькие начальники отделов, секретари, экономисты, бухгалтеры, чиновники, а акционеров, приезжавших на собрания на дорогих автомобилях, вели через центральный холл, поражавший своей сверкающей красотой, прямо к нему в кабинет или в просторный зал заседаний. За время своего существования ZFP Group успела открыться больше, чем в десяти точках страны, где было открыто множество ее филиалов, но самым ярким и запоминающимся по-прежнему оставался этот первый главный офис, в котором принимались самые важные решения, и решались самые важные вопросы.

Вот в таком здании работал сын директора компании, а двадцатый этаж был полностью в его подчинении. Сейчас ровно в 13:00 начался перерыв на обед, но он не пошел на него. Расправив плечи, Виктор стоял прямо и сквозь свое зеркальное отражение наблюдал за тем, как открывалась панорама на его город. Ему никогда не надоедало вот так, не двигаясь часами, смотреть куда-то вдаль, бросая пустые взгляды на знакомые дома, дороги, реки, мосты и на незнакомых, вечно в спешке бегущих людей или пролетающих мимо машин. Иронично, но суета помогала отвлечься от дурных мыслей, чтобы разобраться с главными. Здесь на высоте 150 метров над землей, казавшейся такой крохотной и податливой, было очень тихо и спокойно. Поэтому сегодня Виктор остался не потому, что не был голоден — сейчас он меньше всего хотел кого-либо видеть здесь, наедине с собой и своими мыслями. Но в этот раз даже это привычное занятие для снятия стресса не помогало ему взять себя в руки. Душа его, не выдававшая себя на красивом гладком лице ни единой морщинкой, вскипала изнутри от ненависти.

«Когда директор начнет считаться с моим мнением? Я уже не мальчик. В моем распоряжении находятся несколько десятков сотрудников, и я сам могу принимать решения, которые могут повлиять на будущее компании. Так почему же он до сих пор указывает мне, что я должен делать? Даже с этим новым дипломатом он вел себя более уважительно, чем со мной, со своим сыном. Как же это раздражает. Или…это все делалось намеренно, чтобы вывести меня из равновесия? Тогда у него ничего не вышло, потому что я смог сдержаться и вообще вел себя довольно холодно и сдержанно, как и полагается настоящему наследнику кампании. Однако мой мозг уже давно начал подозревать, что отец испытывает меня, подсовывая все более трудные задания, чтобы заставить волноваться и допустить ошибку. Этот «экзамен» — лишь повод. На самом деле директору просто не терпится заслать своего сына куда подальше, а дипломат, видимо его человек, проследит, чтобы я оставался в Корее как можно дольше, пока он продолжит управлять нашей компанией без меня. Пусть даже не надеется — пока я жив, ему от меня не избавиться. Потому что я его единственный сын и законный наследник компании. И я заполучу ее любой ценой, чего бы мне это не стоило».

ⅠⅩ — Глава — 벼는 익을수록 고개를 숙인다. — Созревая, рис все больше склоняет голову

Не спеша шагая по центральному проспекту, Алиса вспоминала о недавней встрече. В старшем Сашином брате она сразу узнала Антона. Вот только старалась этого не показывать. Антон почти не изменился. Все такой же худой, но крепкий невысокий, но стройный, с тем же светлым “каштаном” на голове и свежим обветренным лицом.

Та маленькая автомойка на безлюдном шоссе была лишь началом его пути. Работа над продолжением дела своего отца закалила его и сделала успешным. Это заставило Алису, если не гордиться им, то уважать безусловно. Осматривая, будто невзначай, своим цепким взглядом товарный склад, куда привел ее Саша, она поняла, насколько серьёзно Антон относится к делу, которым занимается. Алисе сразу вспомнился тот темный сырой тоннель, по которому он тогда провел ее в крохотное подобие своего кабинета. И вот сейчас в этом просторном, чистом, светлом помещении, где каждый инструмент лежал на своем месте, она осознала — для него это не просто так. Это дело его мечты, то чем он любит и хочет заниматься в дальнейшем. А может он и на этом не остановится, а шагнет еще дальше. Кто знает…

Единственное, что ее смущало и вызывало острое недоверие, было поведение Антона. Он узнал ее, может даже одновременно с ней — она это чувствовала — но почему-то продолжал делать вид, будто они незнакомы. Если за 5 лет, что они не виделись, даже она узнала его с первого взгляда, то как он мог не вспомнить ее. Хоть Алисе в общем-то и было безразлично, но все же когда Антон в деталях расспрашивал Сашу о его аварии, когда обрабатывал ее рану, все время извиняясь за своего «неуклюжего» брата, даже когда прощался с ней — он ни словом, ни жестом не дал ей понять, что узнал ее. Это почему-то задевало Алису. “С другой стороны, прошло так много времени, а виделись мы только дважды, да и то, в обоих случаях, я была не в самом лучшем виде. Нет. Лучше так, чем если бы он узнал меня, и мы погрузились в воспоминания, от которых я пыталась излечиться все эти годы. Скоро я снова уеду и, возможно, уже никогда сюда не вернусь, так зачем же напрасно его обнадеживать. Мне это не нужно». Алиса зашла в городской парк и почти сразу свернула на безлюдную тропу, ведущую через сосновый лес к одному месту. Корейские хвойные леса, завораживающие своей высотой и ухоженностью, были ей больше по душе. Но это ее качество уже вошло в привычку. С тех пор, как она вернулась домой на родину, все поддавалось ей сравнению, даже люди не были тому исключением.

«А он, оказывается, очень заботливый старший брат. Саша к нему так тянется. Сам его воспитывает — не каждый отец на такое способен. Скорее всего, им приходится нелегко, но они не показывают этого на людях. У нас в Корее это заслуживало бы большого уважения».

Вскоре лес начал редеть, и перед Алисой открылся скудный холмистый пейзаж без каких-либо признаков жизни. В довершение к притягательности этого места небо затянула облачность, из-за чего растительность вокруг стала казаться серой и безвкусной. Но Алиса точно знала, куда шла и что искала. Взобравшись по крутой дорожке на пятый холм слева, она спустилась на девять шагов вниз, ко взрослому одинокому тополю. Под ее корнями вот уже 5 лет как покоилась могила ее отца, а рядом с ним, как в детских кроватках, лежали еще сотни тысяч ушедших душ, оставивших после себя лишь скромные даты своей биографии, да пару памятных строчек на белой плите. В то время мест для погребения катастрофически не хватало, поэтому Алисе пришлось похоронить отца здесь — на дальнем Залесском кладбище (одном из самых первых в городе), под продувными северными ветрами. Грунт, совсем иссякнув без дождей, которым не хватало сил дотянуться сюда, оброс мелкой, но жесткой соломой, будто не давая плите свободно дышать. Вообще само место захоронения было не самым удобным и безопасным для усопшего. Но Алису это не смущало — ни тогда, ни сейчас. Отец как-то раз сказал ей, что до сих пор не знает, какие еще загадки готовит ему жизнь, зато был уверен — конец ее будет как у всех один и тот же. Она опустилась на колени, раскрыла рядом с собой свою сумку и вынула оттуда по очереди несколько специально взятых с собою вещей: ножницы, белый прямоугольный платок, гербарий, две аккуратные рюмки и бутылку рисовой водки. Все это она купила заранее и везла прямо из Кореи. Сначала ножницами очистила место для поминок, потом постелила ткань перед плитой, на нее положила собранные и высушенные ею лечебные травы, а рядом с ними, друг напротив друга, поставила две рюмки, и каждую наполнила строго на 1 миллиметр к краю. После этих действий она остановилась — накрыла колени ладонями и замолчала, склонив голову. Прошла минута, другая; еще нетеплый весенний ветер обдувал грудь и трепал волосы. Наконец-то эту смурную погоду разбавил один единственный почти невидимый солнечный луч, пробившись к Алисиной макушке и заставив ее поднять голову. Алиса взглянула на белый камень, отсыревший от частых проливных дождей, но еще выглядевший относительно юным, по сравнению с остальными своими соседями. Гравировка на нем сохранилась в полной мере и была такой же, как тогда 5 лет назад. Тогда Алиса предпочла скромность и простоту. Делиться с другими посетителями этого места ее с отцом семейными тайнами, она не желала. Поэтому на плите стояло лишь его имя, годы жизни 1997–2020, и в самом низу мелкой прописью виднелась известная только им двоим латынь: «Na enai calitero antropo apo ton patera toy».

«Отец, — голос ее оставался спокойным. — Я пришла…Прости, что так долго не навещала…Мне действительно очень жаль…Поэтому сегодня я попытаюсь все наверстать…Сначала пробуй рисовой водки, я привезла ее из Кореи…Ты первый».

И она мысленно подождала, пока он выпьет, а потом взяла в обе руки рюмку, что стояла к ней ближе и, сделав три глотка, осушила ее.

«Горько», — сказала она сама себе, но сдержавшись, выдохнула правильно. Глаза стали влажными, но слез не было.

«Отец, — теперь в голосе чувствовалась дрожь. — Я исполнила твое наставление…Я никогда не жила твоей жизнью…И я стала успешной…Теперь ты можешь гордиться мною…Теперь я независимая и уверенная в себе женщина…Только…Я до сих пор ощущаю пустоту в своей жизни…Потому что в ней нет тебя…И вот придя сюда, я ощутила эту пустоту с новой силой, словно и не было тех 5 лет, как я потеряла тебя".

Алиса сделала глубокий тяжелый вдох и продолжила.

«Отец…Я скучаю…Только потеряв тебя, я поняла, что безумно скучаю по тебе…Потому что ты был единственным кто понимал меня…Только благодаря тебе я смогла так высоко подняться…Только благодаря тебе я жила…От-те-е-ц-ц…». С невыразимой тоской позвала она его, но вместо ответа только гуще зашумели от ветра ветви лохматого тополя. Ветер крепчал. И вместе с ним уносились в дальние страны долгие годы разлуки.

Ⅹ — Глава — 개미 구멍으로 둑도 무너진다. — И дамба может обрушиться из-за муравьиных норок

Встреча с дипломатом Ким была назначена в субботу на 9:00. Пока город еще позволял себе отсыпаться после трудной рабочей недели, Виктор уже в 8:40 сидел за столиком в одном из городских кафе, где вчера вечером договорилась с ним встретиться мисс Ким. Быто тихо, из посетителей был только он.

«Надеюсь, хотя бы сегодня она не опоздает. Не переношу, когда опаздывают те, кто сам назначает встречу. Это что теперь — мода такая…».