Наконец она медленно открыла глаза и взглянула на него. Его ресницы были чуть опущены, а губы повлажнели от поцелуев. Она еще никогда не видела, чтобы так выглядел мужчина, а тем более англичанин, который обычно недовольно хмурился. Но теперь в его глазах, кроме желания, светились нежность и что-то вроде спокойного довольства, словно он хотел быть только здесь, рядом с ней.

Сердце Джуры забилось сильнее. Этот англичанин сказал, что любит ее. Правда ли это? И неужели то, что сейчас отражается в его взгляде, и есть любовь?

Он ласкал лицо Джуры, сначала кончиками пальцев, потом ладонью, прижимая ее к щеке. Целуя уголок ее губ и веки. Джура не шевелилась, расцветая под нежными ласками, и сердце ее с каждой секундой билось все быстрее. Кто подумал бы, что этот великан, который проклинал ее и был готов убить, может так бережно касаться женщины?

Он снова поцеловал ее в губы, и на этот раз она ответила на поцелуй, обняла и прижалась еще прикрытой парчой грудью к его груди.

– Джура, любимая, – прошептал он, едва касаясь ее шеи горячими губами.

Джура задохнулась от неожиданности. Значит, он действительно ее любит!

Его пальцы коснулись шнуровки на боку и ловко, словно перебирая струны, развязали узлы.

Она ахнула, когда большие, теплые, мозолистые руки скользнули в прорези и сжали ее голую талию. Он стиснул ее, как озорной мальчишка, и, к удивлению Джуры, она вдруг восторженно рассмеялась, подобно тем пустоголовым девчонкам, которые мечтали стать стражницами. Одной из тех девчонок, которых бесцеремонно гнали прочь из отряда. Но Роуана в отличие от любого ланконийского воина не отвратил внезапный смешок Джуры. Вместо этого он расплылся в улыбке, а синие глаза заискрились весельем.

– Боишься щекотки? – хмыкнул он. – Великий воин Джура боится щекотки?

Она попыталась ускользнуть от него, но он крепко держал ее за талию. Пальцы вновь задвигались, и как Джура ни пыталась, не смогла сдержать смех. Беспомощно отбиваясь, она упала на ковер и услышала треск рвущейся материи. Джура протестующе вскрикнула. Роуан, не обратив на это внимания, продолжал смешить ее. Но внезапно застыл и уставился на жену. Джура оказалась нагой или почти нагой, поскольку туника была разорвана от шеи до колен, и груди, хотя сама она лежала на спине, гордо вздымались под взволнованным и восхищенным взглядом Роуана. Тот, не поднимаясь с колен, оседлал ее бедра. Лицо мгновенно стало из шутливого серьезным, синие глаза почти почернели, вена на виске вздулась и пульсировала, мышцы на груди набухли. Ноздри слегка раздувались. Не успела Джура опомниться, как он сорвал с нее остатки туники, подхватил на руки и понес к постели.

Джура была на седьмом небе, но все еще немного боялась.

– Твоей сестре не понравится, что ее платье испорчено, – прошептала она.

Не отвечая, он уложил ее на перину и жадно оглядел нагое тело. Взгляд медленно скользил от ее босых ступней к бедрам, груди и лицу. К тому времени как он поднял голову, биение крови громом отдавалось в ушах Джуры.

Роуан уселся рядом, спиной к ней, и стал раздеваться. Казалось, он вовсе не спешил, словно всю жизнь ждал этого момента и теперь намеревался насладиться им до последней капельки.

Наконец он повернулся к ней, совершенно голый, и лег рядом: тяжелые волосатые ноги прижимаются к ее ногам, мощные руки сжимают ее, притягивают ближе, гладят спину и ягодицы.

– В тот раз я был неловок, но на этот раз все будет лучше, – прошептал он, прежде чем снова поцеловать ее в губы.

На этот раз поцелуй был другим. Не таким нежным. Более пылким. Джура разгорячилась, как в лихорадке. Она не хотела, чтобы он покидал ее, и его губы поползли вниз, по ее шее, плечам, руке, захватили локоть. Стоило ему провести ладонью по ее зубам, и тело Джуры пронзило наслаждение. Он стал лизать ложбинку на ее шее, одновременно прижимая ее руки к перине. Джура задохнулась, но он припал к ее груди. Голова Джуры металась по подушке, из глотки рвались стоны. Невыносимый жар обжигал ее тело, на лбу выступил пот.

Его язык коснулся ямки пупка, скользнул по тугим мышцам, лизнул бедро…

Он выпустил ее руки и, подведя ладони под ягодицы, приподнял Джуру, приоткрыл губами складки ее плоти и проник языком внутрь.

Джура охнула и широко раскрыла глаза.