Утро воскресенья тянется медленно. Неделя может оказаться ужасно длинной, если тебе нужно хорошо себя вести, особенно когда ты замечаешь, что на самом деле все не так. Но мы справляемся, не выдав себя. Смотритель даже отмечает, какие мы хорошие девочки.

Я принимаю душ и надеваю предназначенную для поездок форму. Но на этот раз я решаю собрать волосы в хвост вопреки рекомендациям. Это странным образом освобождает – маленькое отступление от правил, которого достаточно, чтобы разрушить рутину. Я улыбаюсь зеркалу, услышав, как девушки окликают меня, говоря, что пора идти.

Мы садимся в автобус и выезжаем за пределы академии. День словно становится светлее – даже солнце сияет. Это не обычная экскурсия, мы слишком много знаем, чтобы в полной мере насладиться ею, но невольно чуть-чуть расслабляемся. Аннализа говорит, что мы этого заслуживаем.

Я впитываю все, что вижу в окно. Каждое дерево, каждое здание. Раньше я никогда не была в кинотеатре, и мне любопытно узнать, каково это.

– Дождаться не могу, когда мне в руки попадет попкорн, – говорит Сидни. – Вот бы его целую горсть. – Она изображает, будто запихивает в рот полную ладонь попкорна, и некоторые девушки смеются.

Я улыбаюсь, но затем замечаю, что смотритель Бозе повернулся на своем сиденье. Ребекка сидит рядом с ним, опустив взгляд. Ей разрешили поехать с нами, но Сидни кажется, что после терапии контроля побуждений она сама не своя. Мы подумывали о том, чтобы убедить ее перестать принимать витамины, но побоялись, что она сообщит врачу.

Я жалею, что смотритель Бозе обязан ездить вместе с нами, и ему это тоже явно не по душе. Но мы знаем, что эта экскурсия подчиняется определенным правилам – а как же иначе. Отвязаться от него будет непросто.

Автобус сворачивает на Мэйн-стрит. Город небольшой, меньше пятнадцати тысяч населения, но сейчас на улицах десятки людей. Они наблюдают, как мы проезжаем мимо – мужчины запрокидывают головы, чтобы рассмотреть нас получше. Женщины неодобрительно качают головами.

Я вспоминаю о владельцах тех мест, которые мы посещаем, о том, как они исчезают из виду в тот самый момент, когда мы прибываем. Джексон рассказывал, что в городе знают о школе, но не о девушках. Мы вызываем любопытство. Но недостаточное, чтобы тем, кто у власти, начали задавать вопросы.

Раньше я часто фантазировала о том, как приеду в город. Но теперь, когда я здесь… внезапно я чувствую себя уязвимой. И из-за этого просьба Уинстона Уикса кажется еще более уместной, чем когда-либо. Мы должны научиться вести себя в обществе, а общество должно привыкнуть к нам. Пряча нас, академия превращает нас в чужаков. Но, может, они этого и хотели. Кто поверит девушке, которую никто никогда раньше не видел? Кто поверит чужаку?

Автобус с шипением останавливается на углу, у заправки, и двери открываются. Смотритель Бозе встает так, чтобы загородить проход.

– Мы двинемся по Мэйн-стрит к кинотеатру, – сообщает он. – Прямо туда, ясно? Никаких посторонних делишек.

Бринн фыркает, услышав его слова, и тут же прикрывает рот рукой. Мы стараемся кивать медленно и задумчиво, словно принимаем его слова всерьез. Он закатывает глаза, явно недовольный нами.

Мы выходим из автобуса и стоим, поджидая, пока соберутся все. Воздух пахнет бензином и мусором – от свалки неподалеку. Почему-то, несмотря на то, что нам предстоит важная задача, внезапная свобода словно заражает нас. Мы невольно улыбаемся, позволяя себе насладиться этими короткими мгновениями, отвлекающими нас от нашей ненормальной жизни. Сидни улыбается мне.

Смотритель Бозе ведет нас вперед, но несколько девушек держатся позади. Я высматриваю Джексона, опасаясь, что смотритель заметит его раньше, чем я.