– А как ты до этого жил? – спросил Пыж.

Помолчали.

– Эти же, – Бек мотнул головой в сторону окна. – Нас ни за что в покое не оставят.

– Я решил – в Зоне останусь, – сказал Пыж. – Буду жить здесь, сколько получится.

– «Сколько получится», – передразнил его Бек. – Кактус ты зелёный, мексиканский. Вот, к примеру, зуб у тебя заболит – куда денешься? А ведь бывают боли и посильнее зубной. Аппендицит, там, или камень в почке. Я лично видел, как от почечных колик человек по стенкам бегал да пристрелить просил. Случись с тобой такое, что будешь делать? А даже если ты здоровый, как бык – всё равно ведь засветишься! Раз, другой. Надо же тебе что-то есть, патроны опять же, хабар сбыть. Да душ хотя бы принять, чтоб не вонять козлом. А потом вычислят тебя, засадят ампулу с транквилизатором промеж лопаток, вывезут за пределы Зоны и как начнут потрошить!

– Что ты предлагаешь? Может, к Болотному доктору? Он же тебя в повара звал? Может и мне какая работа подвернётся? Баркаса тоже как-нибудь пристроим…

– Ты про Кораблёва? Нахрена мы ему сдались? Он скоро и речь человеческую позабудет.

– Так он же…

– Что? Помог нам? Так это не нам, а ей, – он кивнул на спящую в кресле Алесю. – Нам бы он руки не подал, сколько камушки не кидай. Ты же посмотри, у него на дебаркадере ни одной человеческой души. Если бы он так по общению истосковался, что же он не подобрал себе команду за столько-то лет…

– И что остаётся? Какой выход?

– Монолиту в ноги бросится.

Пыж улыбнулся, думая, что Бек шутит, но тот был серьёзен.

– Ты ещё ладно, может, и сумеешь схорониться, а мы с Баркасом меченные. Нас в два счета в угол загонят. Тем более, Баркас теперь с дитём. Так что, если правда хоть половина того, что про Монолит говорят, нужно его просить, чтоб хотя бы отметины с нас снял. А лучше – чтоб потеряли нас эти уроды, что нас сюда послали. На веки – вечные. Чтоб и имена наши в их памяти стёрлись. Вот только что он взамен попросит? Он ведь никогда ничего даром не даёт, это я точно знаю.

Он помолчал, докуривая сигарету, загасил о стену и выбросил окурок в окно.

– Полтораша бы расспросить, – сказал он. – Вот где его носит?

Действительно, пообещав вернуться часам к семи утра, Полтораш ушёл по каким-то своим делам.

Бек лёг на пол, подложив под голову рюкзак, и через минуту уже стал похрапывать.

Пыж сел на подоконник и стал слушать ночь. Старые здания покряхтывали от времени и неухоженности: то там треснет, то там хрустнет, то ветер зашепчет так похоже на человеческую речь…

Он вдруг подумал, что ни разу не влюблялся.

Верка Петрова – не в счёт. Была у него в классе длинноногая и пышногрудая девица. И как-то сложилось, что принято о ней мечтать и время от времени говорить в компании одноклассников, что вот ей бы он – «вдул». Хотя ему никогда не нравились эта «доярка» – так он про себя называл Петрову. Позже, в училище место эротического идола заняла Ленка Рыжова. Тоже длинноногая, грудастая. И тоже – не особо желанная.