26. День шестой. Вторник. Лаборатория 13

– Новошепелевичи – это северный пригород Припяти. Я высажу вас на пристани. А там уж сами.

Светало. Сквозь открытые окна дул прохладный ветерок с запахом сырости. Туман, как и положено – струился, под туманом слегка поплёскивала речная вода. А так – было тихо. И только без единой эмоции голос Кораблёва продолжал свою лекцию.

– Когда-то там был большой речной порт. Куча складов и прочих помещений. Нынче всяких тварей обитает тьма тьмущая. Они тебя, Леська, как тряпку мокрую, досуха выжмут. Никакая аура не поможет. А шуметь там не стоит. Вся округа сбежится. Так что лучше вам по железке идти. Оно дольше, но зато – в обход. Да и по слухам два параллельных проводника некоторые блуждающие аномалии будто бы заземляют. Всё ж безопаснее. Километра полтора пройдёте и на переезде сворачивайте влево. Вход в лабораторию под зданием больницы. Она там единственное пятиэтажное здание. Не перепутаете.

Алеся, Бек, Пыж и Баркас, уже переодевшись и получив обратно своё оружие, кто стоял, кто сидел на диване в рубке дебаркадера и смотрели на туман, который обтекал судно с двух сторон.

Щёлкнуло и изображение за окнами сменилось на наползавшую набережную с выдвинутым причалом, по бортам которого висели полуистлевшие автомобильные покрышки.

Дебаркадер тряхнуло. Что-то в его внутренностях протяжно заскрипело. Стоявший на мостике снорк Афанасий, слегка довернул штурвал. Дебаркадер тряхнуло ещё раз.

– Причаливаем, – прокомментировал Кораблёв. Допил стакан с виски. Снова налил. Он сидел на круглом стульчике, облокотившись на стойку бара, и смотрел куда-то вдаль.

– Не надо, – сказала Алеся, подходя сзади и отбирая у него стакан. – Да и не поможет. Нельзя вылечит болезнь, которой нет. Ты не предавал Гробовщика.

Девушка вылила содержимое стакана на пол и поставила его обратно на стойку.

– Да? – расплылся в хмельной улыбке Кораблёв. – Не предавал, значит? А с чего ты решила, что меня это хоть сколько-то беспокоит? Да плевать я хотел…

– Нет, – твёрдо прервала его Алеся. – И не делай такое равнодушное лицо. Если бы тебе было на него плевать, ты бы не приказал Ерёме спрятать «Карман». Ты бы его просто утопил бы в каком-нибудь болоте и думать про него забыл. Ведь не в фантомах было дело, правда? Ты просто боялся однажды увидеть Гробовщика. Боялся слов, которые он мог тебе сказать. Он ведь другом был тебе. Правда ты это только тогда понял, когда отправил его на верную смерть. Ты же никогда не верил в то, что он совладает со Щегловым. Ты ведь не ему – себе хотел доказать, что этот мир не переделать. Что сила солому ломит. А Гробовщик взял – и смог. Но ты не предавал его. Всё произошло по его задумке. Тебе не нужно бояться встречи с ним.

Кораблёв посмотрел на девушку сквозь стекло стакана.

– По его задумке, – повторил он. – Выходит: дурачил меня Гробовщик. Показушничал, мол, на верную смерть иду во имя добра и справедливости. А сам в кармане фигу держал.

– Глупость какая, – сказала Алеся. – Ты его глаз не видел, когда он с нами прощался. А я видела.

– Видела, – хмыкнул Кораблёв. – И что сделала? Молчишь? А я тебе скажу, что ты сделала: ничего!

Девушка потемнела лицом.

– Мне тогда пришлось выбирать между ним и Лёшкой, – срывающимся голосом сказала она. – Лёшке было хуже. И я выбрала его.

Закусив губу, чтобы не расплакаться, Алеся спросила: