— Спасибо, но я… — испуганно замялась я. — Я не пью. Извините.

Мужчина так и замер, с протянутым фужером. Довольно дурацкая ситуация.

— Впервые в казино? — отставив бокал на разнос, попытался он разрядить неловкость.

А я снова улыбалась, как дурочка, и не знала, что ответить. Чёрт тебя подери, Гордеев! Когда ты действительно нужен, ты… Бросила мимолётный взгляд туда, где он пускает слюни на танцовщицу и чуть не вздрогнула от неожиданности — Гордеев стоял шагах в пятнадцати от нас и… знаками велел мне выпить! Я сделала страшные глаза: «Я не хочу!» Он нахмурился: «Пей, я сказал!»

— А знаете, — идиотски улыбнулась я, — я передумала.

— Да вы затейница, моя незнакомка! — снисходительно улыбнулся незнакомец и снова подал мне фужер.

— А вы? Я же не буду пить одна?

Он рассмеялся.

— Вы так очаровательны, что я не могу вам отказать… Хотя и скажу по секрету, что Дом Периньён не нуждается в собутыльниках.

— Ваше здоровье, — неловко качнула я фужером и отпила. Шампанское оказалось кислющим, аж за ухом защемило, но я мужественно отпила половину. — Очень вкусно!

— Я знал, что вам понравится. — Он протянул руку: — Антуан Садальский, будем знакомы.

— Зоре… — начала я и осеклась, чувствуя, как меня прошибает холодный пот. Чуть не спалила саму себя! Как это, блин?! Всего с трёх глотков? — Зоренина эээ… Катерина. — И, совсем уже растерявшись, махом допила шампанское. — Мм… — с трудом сдержалась от того, чтобы по-детски не передёрнуться от кислоты. — Прям вкусное.

Антуан лишь снисходительно улыбнулся, и мой фужер тут же снова наполнился. Я, надеясь, что хоть теперь можно соскочить, с мольбой глянула на Гордеева… Но его рядом не оказалось. Он, преспокойно развалившись в кресле, уже снова пялился на танцовщицу!

Короче, был вынужденный второй фужер. А после него третий… добровольный. И четвёртый…

Шампанское становилось всё вкуснее, Антуан всё милее. А потом мы с ним вообще пошли играть в рулетку. Он спрашивал у меня число и делал по моей наводке щедрые ставки. Я очень старалась угадать, но он всё равно ни разу не выиграл. Но и не расстраивался. Лишь томно поглядывал на меня и, не забывая шевелить бровью, чтобы мне вовремя подливали шампанского, улыбался.

Когда он предложил сменить игру я с энтузиазмом согласилась — вечер наконец-то обрёл хоть какой-то интерес. Но по пути к другому столу Антуан вдруг нагло сжал мою ягодицу, и я резко замерла… Влепить ему пощёчину? Послать на хер? Он же как ни в чём не бывало притянул меня к себе:

— Девочка моя, тебе совершенно нечего бояться… — говорил, чуть склонив голову к моим, чёрт бы побрал Гордеева, арбузам, а я смотрела на него сверху вниз и видела проплешины в его явно крашеных волосах, отчего меня начинало нещадно мутить. — Поверь, Антуан знает цену удовольствиям, и если тебе…

— Мне в туалет надо. Прям очень!

— Я провожу, — ещё плотнее тиснул он меня, перемещая ладонь обратно на задницу. — В хозяйский.

— Антон Ефимович, извините… — раздался вежливый голос, и Гордеев, снова оказавшийся вдруг за нашими спинами, склонился к уху старого похотуна и что-то сказал.