Александра в Вятку быстро обернулась, привезла необходимую книжицу и Ванька принялся за её изучение.

Буквально с первой страницы возникли непредвиденные трудности. По старым правилам, как Евдокия сказала, прошение для открытия публичного дома могла подать женщина тридцати лет от роду. Тут же эти вятские умники прописали возраст содержательницы не менее тридцати пяти лет.

Прасковья согласно новым правилам врачебно-полицейского комитета эту черту уже переступила, а вот Евдокии, Марии и Александре надо ещё подрасти. Для вновь приобретенного дома на Хлыновке она в содержательницы и была на семейном совете определена, а в прочих двух уже имеющихся решено было пока арендаторш оставить. Для виду. Надавить на них, дело их непотребное у этих баб отжать, а сами они пусть в виде ширмы остаются. Если в отказ пойдут, найти, кто их на тот свет спровадит, кого надо подмазать и от имени Евдокии и Марии прошения подать на открытие публичных домов. Пусть сестрам годочков не хватает, но осел, груженый мешком с золотом ворота любой крепости во все времена открывал. Найдем и в Вятке нужного человечка, что за деньги поможет горю-печали семейства Воробьевых.

На имеющиеся финансовые запасы решено было ещё один домик на Больше-Хлыновской приобрести. Это уже для Александры. Сам Ванька Воробьев содержать публичный дом не имел права так как относился к лицам мужского пола.

Согласно новым правилам к прошению на открытие дома терпимости необходимо было приложить справку о том, что женщина, желающая содержать такой дом является благонадежной, поведения хорошего, судима и штрафована ранее не была и ныне под судом и следствием не состоит. Прасковья уверила Ваньку, что в волостном правлении такая бумага ею получена будет, не дорого это обойдётся и пусть Иван себе в голову это дело не берет. Вопрос не сложный и решаемый. Ежели для сестер справки нужны будут — тоже знакомый её напишет их правильным образом.

Дома, где будут Ивану и сестрам девки деньги зарабатывать, надо предварительно представить для осмотра городовому врачу. Посмотрел, чтоб — всё ли там утвержденным правилам соответствует, достаточны ли по площади для определенного количества проституток и их правильного размещения для выполнения своих трудовых обязанностей, чисты ли и так далее. Городовой врач знает, что смотреть. Учен он этому.

Ванька сестрам на это сказал, что врачу тому дома представим в лучшем виде. Перед этим сами девки там всё в порядок приведут, вымоют и вычистят за бесплатно. Если много их на имеющиеся площади будет — часть при осмотре спрячем, а потом вернём обратно. В тесноте будут трудиться, да не в обиде. Сестры только головами кивали. Умен Ванька, не отнять это у него.

Дома и квартиры для оных заведений, согласно читаемым Иваном Воробьевым правилам, должны быть удалены от церквей, училищ и школ, а также от общественных учреждений не менее чем на сто пятьдесят сажен. Тут же сестрам был задан вопрос — всё ли у имеющихся домовладений их соответствует этому. Мария Ивана успокоила — прошлыми правилами местонахождение дома терпимости уже было так же определено. Когда они на его денежки покупки совершали, это учитывалось.

Всё же Ванька наказал сестрицам — когда четвертый дом покупать будут, чтоб об этом помнили. Вход в дом чтоб не с улицы был, а со двора. Так в новых правилах врачебно-полицейского комитета прописано. Да, и никаких подвалов. Подвал для публичного дома, конечно, обойдется дешевле, но запрещают это новые правила. Сестры опять головушками своими синхронно кивнули.

Ещё обрадовал Ванька сестер, что скоро они у него все городскими жительницами будут, а ему придётся к ним только в гости захаживать. Почему? Просто всё — содержательницы публичного дома должны в нём же и жить. Ежели мужья настоящие у сестричек появятся, то вот им с ними вместе в веселом доме проживать будет разрешено, а также детям их до трехлетнего возраста. Более старшие у Ваньки в деревне будут проживать, на свежем воздухе и молочке коровьем расти будут.

Слушать Ванькины чтения и поучения сестрам быстро надоело. Мария у него книжицу с правилами из рук выхватила и в угол бросила. Хватит, мол, на сегодня. Завтра дочитаем-дослушаем. Сегодня праздника душа требует. Ванька не возражал. Торопиться не куда — вся жизнь впереди…

Глава 12. Воинские страдания

Отдельные представители гарнизона Вятки.

Пока попаданец в тело Ваньки Воробьева с его сестрами Прасковьей, Евдокией, Марией и Александрой самогонку пьют и срамные частушки распевают, поручик Семкин из 49-й пехотной дивизии, расквартированной в Вятской губернии, командиру полка докладную записку сочиняет. Сие писание удовольствия ему не доставляет, награды за него он не получит, а вот очередные неприятности предвидятся.

Сообщает поручик Семкин, что рядовой его девятой роты Михаил Утев заразился венерической болезнью от девицы Татьяны Ивановны Гончаровой проживающей в доме наследников Шустова на Никитинской улице города Вятки. Пишет поручик, что в ходе проведенного расследования оказалось, что зовут ту девицу не Татьяна, а Надежда, живет она под видом прислуги в указанном доме у Ивана Евдокимова Змиева и жены его Ольги Гавриловны. Последняя дама содержит тайный притон разврата. Вместе с указанной выше Гончаровой тайной проституцией там занимается также крестьянка Вятской губернии Анна Иванова Мошанина.

Написал поручик Семкин последнюю строчку и задумался, а надо ли командиру 193 пехотного Свияжского полка о крестьянке Анне Мошановой сообщать — она к солдатам его роты пока никакого касательства не имеет. Не заболел ещё никто после утех с ней. В конце концов решил докладную записку не переделывать. Так сойдёт. Вдруг ещё кому потом эта информация пригодится.

Не один Семкин сегодня бумагу марал. Подпоручик Вишневский того же полка также сочинительством занимался и по тому же поводу. Из его сообщения командир полка уже завтра узнает, что рядовой четвертой роты Семен Бызов заразился твердым шанкром от девицы Матроны Антоновны Демаковой проживающей в доме Логова на Владимирской улице что у винного склада № 1.

На этом неприятности в этой роте не кончались. Доводил до сведения командира полка подпоручик Вишневский и то, что ефрейтор Иван Вилесов заразился триппером на Хлыновке в доме Воробьевой. Личность женщины, заразившей означенного нижнего чина до выписки Вилесова из лазарета установить невозможно, ибо в доме Воробьевой проживает до сорока проституток, а в настоящее время женщины с признаками, указанными Вилесовым, пока не нашлось.

В ещё большее расстройство и уныние привела командира пехотного Свияжского полка, полученная им одновременно с записками Семкина и Вишневского информация от старшего врача данной воинской части Грацианова. Он рапортовал командиру своего полка о том, что в лазарет поступили следующие венерические больные — ефрейтор третьей роты Петр Смыслов с мягким шанкром, заразившийся от проститутки Прасковьи проживавшей на Владимирской улице ниже винного склада рядом с новым двухэтажным зданием, старший унтер-офицер восьмой роты Трофим Кулиш с мягким шанкром, заразившийся от проститутки Наталии проживавшей в доме Воробьевой рядом с железной дорогой, младший унтер-офицер второй роты Андрей Турбин с мягким шанкром и триппером, заразившийся от проститутки проживавшей на Спенчинской улице между Раздерихинской и Пятницкой во дворе на вольном воздухе рядом с квартирой подполковника Шейдеванта, рядовой двенадцатой роты Никон Власов с мягким шанкром, заразившийся от проститутки в городской бане, рядовой шестой роты Андреас Акаянц, заразившийся от проститутки Дуни проживающей в пивной на Спенчинской улице между Острожской и Морозовской, ефрейтор девятой роты Егор Чащин с уретритом, заразившийся от проститутки Веры живущей на Владимирской улице между Морозовской и Богословской в постоялом дворе.

Довольно часто подобные докладные от Грацианова на стол командира полка ложились и совершенно они его не радовали. Наказывал он своих подчиненных, запретил даже нижним чинам своё бельё в город на сторону в стирку отдавать, а то они под этим предлогом к проституткам из казармы бегали — ничего не помогало.