Мы тихонько сидели и наблюдали за тем, как неприятель продолжал пожарные мероприятия, как большая группа ушла на восток, и маленькая — на запад.
— Они на рассвете напали, — рассказывала Фая. — Бормотун, ой, Грозный Рык только успел факел бросить в кучу, куда мы стащили все дрова, и ушёл на последнем челне. Жалко, мы их из такой дали возили да складывали. Вон, до сих пор горят, — в этот момент в стойбище полыхнуло. — Кажется, нашли горшок со скипидаром и решили им огонь залить.
Мне до слёз стало жалко скипидара. Но спросил я о другом.
— Наших никого не поймали?
— Никого. Женщины сразу в Бастилию ушли, как только увидели дым на Косухе. А мы сюда перебрались, тебя поджидать. За Рыка волновались — он такой неуклюжий!
— А где вожди, где мужчины?
— Не знаю. Когда записку от тебя получили, переслали её в Гороховку с лодкой, что привозила известняк. Ну и на словах ребятам растолковали её содержание, а то там может и не оказаться грамотеев. Потом ещё мамуля твоя сюда наведаться успела, ей тоже всё обсказали. А больше тут никто не появлялся. Хотя, вскоре после нападения пришло трое охотников с севера, но они не наши.
Так мы и сидели в зарослях молодого леса, поглядывая по сторонам и поджидая прихода смены к убиенным дозорным. Но никого не дождались.
Глава 21 Заключительная
Вести войну не неся потерь считается невозможным. Хм. У меня по этому поводу совершенно иная точка зрения. Дело в том, что это безумно хлопотно, продумывать любой шаг противника и в каждом же случае готовить ему полные неожиданности. Придумывать, как укусить так, чтобы потом успеть смыться. Во время войны с Японией я это на своей шкуре прочувствовал, но расчет свой сохранил в том составе, в каком принял под командование.
Мне и сейчас будет очень больно, если придётся хоронить кого-то из своих. Вот девчата мои, ещё даже любви неизведавшие! Их же надо гнать подальше от Рыб, прятать в глуши, как главное достояние племени, залог его будущего. Воевать — долг мужчин. Но мы — очень маленькое племя, поэтому, подвязываю яйца, чтобы не звенели мужским шовинизмом, и приступаю к анализу своих возможностей.
Очевидно, что самым выгодным способом выбивать бойцов у противника, является поражение их из лука с расстояния, превышающего дальность броска копья. Лучников, способных на это у нас всего четверо: маменька, Нут, Кит и Лягушонок. Остальные полтора десятка стрелков на таких дистанциях могут и смазать. А больше дальнобойных луков мы наделать не успели — не так это просто, как может показаться на первый взгляд.
Кстати, Нут сейчас неведомо где. Скорее всего он появится вместе с другими мужчинами, когда те соберутся, исполчатся и доберутся досюда. Дней пять, не меньше, на это потребуется. Иными словами, мне следует рассчитывать на силы только шести человек, трое из которых — лучшие лучники. И еще на троих — мою семью, способных уверенно попадать шагов на пятьдесят. Впрочем, у Тычинки взрослый мужской лук, такой же, как у Лягушонка. Страшной силы оружие. Любой наконечник служит только один раз, если не в воду стрела угодила. Зато человека пробивает насквозь.
Итак, шесть лучников, один челнок и сто восемьдесят врагов, которых надо перестрелять за пять дней. Хе-хе. Скажете, эта задачка мне не по зубам? Сам знаю. Но каркать нехорошо.
Я стою на носу пироги, скользящей по глади озера в густых предрассветных сумерках. В руках лук с наложенной на тетиву стрелой. Лягушонок беззвучно правит к длинному узкому мысу, на котором спят два десятка Рыб и, предполагаю, их союзников Ящериц, отправленных строить плоты туда, где у воды имеются приличные деревья, потому что вокруг Горшковки — одна молодая поросль.
Почему они устроились на мысу? Потому что паводок уходит — самое комариное время. А тут, где вся растительность категорически вырублена, ветерок отгоняет гнус.
Отгонял.
Ещё вечером. А нынче — ни ветриночки. И тумана нет — видимость прекрасная. То есть мы — как на ладони, отчего в душе моей нет ни единого сомнения — караульные уже доложили, кому следует, и проснувшийся лагерь затаился, ожидая приближения челнока. Дымит костёр. Дежурный рядом с ним старательно изображает уснувшего сидя недотёпу. Расстояние до него плавно сокращается. А на следующем, заросшем мыске шевельнулась ветка — кто-то из наших готовится к началу работы и убирает то, что помешает полёту стрелы.
Думаете, это второй неприятельский караульный любуется на наше приближение?. Не знаю, был ли он там, но если даже был, то так там и лежит, потеряв всякое любопытство, потому что туда пришла Стремительная Ласка — лучший охотник из всех, кого я встречал.
Ну вот, пора.