Во-вторых, такое понятие, как воинская дисциплина, необходимо прививать вольным от рождения охотникам. Привыкли, понимаешь, что слово вождя — скорее рекомендация, чем приказ. Или просьба, если рассматривать этот вопрос в другой плоскости. Женщин на сборы тоже привлекали в периоды, когда они не беременны и не кормят. Мы ведь очень маленькое племя. Если нас уконтрапупят, то всех. Ну и толстеют тётки, по разу-другому отрожавшие, если не заставлять их двигаться, потому что хорошая еда и комфортабельный быт для них, как дрожжи для опары. Да и бесплодные «добреют» с годами, отчего теряют подвижность и делаются неуклюжими.
Хе-хе. Удар сомкнутых щитов в их исполнении — это страшно. Хотя, на приёмах исключительно для открытого сражения на равнине мы не останавливались. Тренировали и отступление, и организованное бегство с засадами лучников или неожиданными ударами во фланг. Словом, разнообразили тактику.
«Жёны» мои, Тычинка и Фая, выросли и похорошели. Я думал, что они сразу, как созреют, найдут себе охотников, но ошибся. Продолжали ухаживать за мной, каждый раз во время купания проверяя, не стал ли я годен для настоящего общения. Ну, мы немножко шалили, довольно невинно, хотя в моём мире взрослыми такое не одобрялось. Мне как раз исполнилось одиннадцать и я здорово вытянулся в длину. Но пока до реального супружества не дорос.
Тычинка, как все чистокровные неандерталки выправилась в крепкую, статную богатырь-девицу, рыжую и белокожую. Файка же, так и осталась худышкой, но очень рельефной и аппетитной. Она у нас смугленькая с курчавыми чёрными волосами, которые коротко подстригает ножницами. Керамическими, да. Мы много разных штукенций наделали, потому что я не на массовое производство затачивал свою школу, а на точную подгонку сопрягаемых деталей, так что бороды у наших мужчин теперь опрятные и в тарелку не лезут.
О технологиях ещё скажу — особенно тяжело нам далось спекание под давлением. Тут проблема в том, что если что-то спечётся внутри пресс-формы, то тут же слипается и матрицей и с пуансоном. Диффузионная сварка, куда от неё деваться? Так что обе части пресс-формы с готового изделия приходилось сошлифовывать. Благо, я уже знал, где взять корундовый порошок для абразива, а устройство ручного точила объяснять не стану.
Соды мы из Противной Воды навыпаривали и стекло сварили для Тыниных парничков. Оно получилось мутноватое, грязного цвета, однако рассада брюквочек под ним вырастает отлично. Особо с этим направлением париться не хотелось, потому что стекольную отрасль я важной не считаю, а то, что Одноногий Лягушонок любит побаловаться, вытягивая из размягчённой массы всякие ножки, хвостики и шейки — так и пусть его.
Было у нас и попутное открытие. Мы ведь где только чего только лотками не промывали. Ненароком и золотишка настарались, в сумме со стакан, наверное. На швейные иглы пустили. Ничего так, куда лучше костяных. Не ломаются, а гнутся — значит, и распрямляются. Главное для меня было показать мастерам плавку и ковку, для общей эрудиции, естественно. Э-э… Бормотун теперь — мастер Грозный Рык, ну и остальные получат взрослые имена, когда научатся так, как он выдерживать толщину стенки посуды. Эх-х. Повторюсь лишний раз. Я пытаюсь приучить своих воспитанников делать всё очень хорошо и именно для своих. То есть экспортные вопросы меня ни в малейшей степени не волнуют. Потому что отдельные попадающие на торжище вещицы — это редкости, диковинки. Весь этот мир обеспечить хорошей керамикой — зачем оно нам надо? Вожди эту точку зрения разделяют.
— Найду ли я здесь Говорящего с Духами вождя и шамана Степенного Барсука? — чётко слышу — незнакомый человек говорит на чистом андертальском.
— Ага, вон он, — звонкий голос Фаи отрывает меня от ступки, и я выхожу из-под навеса. — Зайчик, к тебе человек пришёл.
Передо мной явно незнакомый мужчина в одежде, выдающей в нём представителя духовенства. Шапка с торчушками, которым явно не хватает бубенчиков, узловатая клюка, количество амулетов на шее просто зашкаливает — зубы, когти, костяные бляшки в форме рыб, птиц и зверей. Пояс увешан пушистыми хвостами самых разных зверей, некоторых я даже не узнаю. Лет гостю, на мой взгляд, около сорока, и телом он крепок.
— Чем могу быть полезен, уважаемый? — никакого пиетета к посетителю у меня нет. И вообще, я — крепкий подвижный мальчишка, за пояс которого сзади заткнут кистень. Напоминаю — мы в древнем мире, где ни на секунду не стоит терять готовности защититься или удрать. Поэтому дерусь я больно, и бегаю быстро. Впрочем, Тычиночка уже неподалеку осматривает рукоятку от крапивной мялки.
— Хотелось бы побеседовать о том, что делать моему племени.
Мне стало любопытно. Кивнул «жёнам» и склонил голову в учтивом кивке, выражая готовность к разговору.
Прежде всего, мужика вымыли. А то такого и за стол-то сажать неприятно — уж больно вонюч.
— Для честного дела он не годный, — мурлыкнула Фая мне на ушко. — Хотя, все части при нём. Но мышцы не дряблые, вполне себе крепкий мужчина.
Тычинка сняла с плиты два горшочка, что срочно разогревались, поскольку день в самом разгаре, а готовят у нас только завтрак и ужин — обычаи охотников по-прежнему в ходу. Поэтому для угощения гостя использовали консервы. Они, если разогреть, «отстреливают» крышку за счёт возникшего внутри давления. Этот способ хозяйки нашли опытным путём, и больше не корячатся с «открывашкой».
Гость, переодетый в тканую одежду — она теперь имеет вид ночной рубашки — подпоясался хвостами, увешался амулетами и водрузил на голову шапку с торчушками. То есть — товарищ при исполнении. Ну а я не парюсь. На мне точно такая же рубашка с верёвочным пояском и больше ни одной нитки, потому что весна нынче ранняя, и тепло пришло задолго до того, как начало спадать половодье.
Тушёнка с горячим зелёным горошком, это очень вкусно, хотя, и холодное пошло бы на ура. Ну да ладно, не любит Тычинка крышки ломать.
— Меня зовут Тупой Скребок. Наше племя, Крикливые Сойки, живёт в долине среди гор на склонах, обращённых к югу. Мы охотились и ловили рыбу, собирали в лесу орехи и ягоды до тех пор, пока щедрость наших земель не стала иссякать. Добычи теперь попадается намного меньше, чем в пору моей юности, а едоков прибавилось. Мы искали для себя новых мест промысла, однако со всех сторон нашли других людей, которые мирно попросили нас больше в их угодьях не охотиться.
Наши мужчины, ходившие за горы, сказали, будто на севере за перевалом много простора, где обильная охота обещает сытую жизнь, и я пришел посмотреть, правду ли они поведали.