Больше никаких приключений на нашем пути не случилось до самого дома. Зато тут выяснились новые обстоятельства, связанные с неудачей неожиданно постигшей торговую миссию. Дело в том, что дальше была спланирована некая работа, обозначенная незнакомыми мне словами, и для неё требовались помощники, которых мы не пригласили. То есть произошедшая ссора не позволила дяде Тыну просить горшечников о столь очевидной услуге даже за весьма щедрые дары, отданные сразу при встрече.
В общем, я опять начал путаться в отношениях между древними людьми — маловато пока знаю, и ничего с этим поделать не могу.
— Позовём гырхов, — сказал я, когда атмосфера сделалась совсем унылой. — Они куда-то сюда плыли. По речке до озера за полдня можно добраться, а там пройдём вдоль берега и поищем.
И кто меня за язык тянул? Все так и замерли, видимо, размышляя, какого кренделя мне отвесить.
— Гырхи сильные, — вдруг сказал Кит. Тоже мне, сторонничек нашелся! Ведь помнит ещё, как сам титьку сосал! Откуда я знаю? Он мне рассказывал. Не забывайте, мы не одну ночь провели у костра, так что обо многом языки почесали.
— Куда это сюда они плыли? — забеспокоился старейшина.
Естественно, после этого наша встреча с неандертальцами была не просто предана гласности, но Быг по очереди выспрашивал нашу четвёрку, уточняя все детали. Охотники так обсуждают мельчайшие нюансы в поведении дичи, как он. Мне эта аналогия не вполне понравилась, но в данных реалиях ни на что большее знаний элементарно не хватило.
Утром выяснилось, что перед рассветом старейшина ушел на челне один. Мужчины помогали ему сталкивать посудину на воду, так что знали всё наверняка. Я же только обратил внимание на то, что копьё этого смельчака осталось дома. Зато пропал наибольший из горшков, в котором мы обычно готовили. Явно, затевалось нечто не вполне обычное. Ещё обращала на себя внимание встревоженность женщин, особенно Быги, жены нашего вождя. Кажется, у неё даже начались какие-то проблемы с молоком, что вызвало приступ плача у малыша Дыка. Обычно он дружелюбен и весел, а тут — совсем изошёл воплями искреннего возмущения.
Ну да меня нынче занимал вопрос с керамикой. То есть, я пришёл к выводу, что ближний мастер, продукцией которого пользовалась моя семья, покинул этот мир, отчего наметился дефицит посуды. Пока не страшный, но приобретение горшков нынче — это не в магазин сходить. Так что, принялся за поиски глины.
Ага, ага! Нашёлся, понимаешь, рудознатец. Целых два года от роду. Мне мигом разъяснили, на какое расстояние от дома можно отходить. Понимаете, раньше в дальних путешествиях у меня надобности не возникало, и я не представлял себе, что кто-нибудь вздумает ограничивать мою свободу. Оказывается, не тут-то было. Попытку спорить мгновенно пресекли хворостиной, которую, не задумываясь пустил в ход дядя Тын, когда настиг меня делового, идущего вдоль склона с обожженной до остроты палкой. Как я понял, радиус безопасности был не так уж велик. Во всяком случае, едва трава под ногами перестала быть примятой — свобода закончилась.
Тревожная, взвинченная атмосфера покинула наше становище около полудня следующего дня. Быг вернулся с тремя неандертальцами, неандерталкой и маленьким неандертальчонком, что ввергло личный состав стойбища в ступор. Всех, кроме меня. Эту тётю я прекрасно помнил — у неё много молока.
Она меня тоже помнила. Но молоко досталось крохе Дыку — он отогнал Вашего покорного слугу, едва разобрался, что к чему. Должен сказать, что произошедшее сняло значительную часть напряжённости, тем более, что увезённый горшок вернулся.
Что ещё добавить?
В отличие от наших мужчин, неандертальцы не храпели. Ели они не много, а очень много, но брёвна из леса подтаскивали энергично — силушки у них было, хоть отбавляй. Одним словом, стройка закипела. А что делают нормальные люди, когда в доме начинается подобный тарарам? Правильно, стараются отослать деток куда-нибудь подальше. Для каменного века это положение также актуально, как и для эпохи Интернета. Поэтому, поступили аналогично — самую мелкую мелочь — Дыка и неандертальчёнка — поместили в наскоро сооружённый плетёный загончик под присмотр матерей, занимающихся, кроме этого, готовкой. А детей — то есть нашу троицу, что от двух до семи, поручили выгуливать моей маменьке.
Вот тут-то, в её руках, я впервые увидел лук. Не стану рассуждать о достоинствах этого сооружения — не знаток. Важно, что дело своё он делал прекрасно. Мы били птицу по окрестностям, потому что без мяса наши гости просто не наедались, а кормить работников надо как следует. Собственно, стреляла мама. Кит с Нутом несли её копьё, а я изо всех сил старался не потеряться и не отстать. Ну, и не нашуметь — передвигались мы вовсе не по тропинкам.
Количество непуганой дичи буквально в полукилометре от жилья указывало на то, что промыслу зверя мои родичи уделяют не так уж много внимания, что сейчас, в «особый период», оказалось удобно. А тот факт, что пацанов учит охоте молодая женщина, требовал отдельного осмысления. Вообще-то, дело это принято считать мужским. Кроме того, насколько я приметил, наши «охотники» от тяжелой или опасной работы жён своих стараются ограждать, то есть ни тяжести ворочать не позволяют, ни в дальнюю дорогу не зовут. А тут — разрыв шаблона. Моя несовершеннолетняя мать рассказывает про следы, про признаки мест где птица гнездится (туда ходить не надо), где кормится и где отдыхает (туда — надо). Почему бить лучше влёт… ну, хитростей много. Мы и сетками немного ловили, верёвочной петлёй на конце удилища, и силки ставили — это тоже петли, но заранее спрятанные.
Так что Быге и Грапмэнуф (язык сломаешь с этим неандертальским) хватало работы с ощипыванием, потрошением и приготовлением. Но улетала наша добыча мигом. Ну да, ладно, надо и о стройке рассказать.
Несколько ближайших к землянке деревьев лишились коры, вершин и окончаний большинства сучьев. Принесённые из лесу брёвна легли в развилки, став балками. При этом, мне удалось понять — сверху, над уровнем грунта, спланирован ещё один этаж. Вот тут я и посмотрел придирчивым взглядом на внутреннее устройство землянки, в которой прожил уже не менее двух месяцев. Многочисленные мешки и корзины, подвешенные над головой как-то маскировали общую высоту сооружения, несмотря на то, что пола на втором этаже не было, а сам он заполнялся балками, распорками, укосинами и иными элементами прочности и, одновременно, местами к которым на верёвках крепилась уйма корзин и мешков.
В общем, кладовочка — закачаешься. Не плоская, а трёхмерная. Однако, с другой стороны, суммарный объём помещения тоже оказывался большим, что не позволяло нам так уж сильно надышивать за ночь. Или там имелись отдушины? Не знаю, никто мне их не показывал, а самому в моём возрасте лезть на верхотуру не стоит. Хотя, многое обнажилось, когда вскрыли часть одной из стен — новый объём пристраивали к старому, причём, размеры сооружений были сопоставимы.
Некоторые технологии я вполне себе разглядел. Скажем, чтобы «перепилить» толстый древесный ствол, его «лохматили» камнями с острыми углами, а потом под этим местом разводили костёр. Продольному распространению горения препятствовали, сбивая пламя, а хрупкую обугленную древесину время от времени крошили теми же камнями. И снова накатывали бревно на костёр. Впрочем, в ряде случаев к огненной технологии не прибегали, а примитивно работали то топорами, то костяными приспособлениями.