Книги
Детская книга для мальчиков
Размазывая по лицу слезы, Ластик спросил:
— А Василий Шуйский? С ним что?
На этот вопрос компьютер ответил без запинки:
ШУЙСКИЙ, Василий Иванович
(1552?–1612), русский царь (1606–1610).
Представитель одного из знатнейших боярских родов, Шуйский шел к престолу долгим, извилистым путем. Добившись короны коварством, так и не сумел прочно закрепиться на троне. Ненадежная поддержка знати, крестьянские и дворянские мятежи, появление нового самозванца Лжедмитрия II, польская интервенция сделали правление Ш. одной из самых тяжелых и бесславных страниц в истории России. Разбитый войсками польского короля, Ш. был насильно пострижен в монахи и увезен пленником в Варшаву, где и умер — по некоторым данным, был уморен голодом в темнице.
— Так тебе, гад, и надо! — пробормотал Ластик и спросил про подлую Марину.
МНИШЕК, Марина или Марианна
(1587–1614).
Дочь польского магната Юрия Мнишка. Благодаря браку с Лжедмитрием I стала русской царицей. После гибели самозванца его жену оставили в живых, но на родину не отпустили — отправили в ссылку. Стоило появиться новому самозванцу, Лжедмитрию II, и М. сразу признала его своим супругом, мечтая вернуться на престол. Когда же Лжедмитрий II был убит врагами, сошлась с другим искателем приключений, атаманом Заруцким. Несколько лет скиталась с ним по разным провинциям, в конце концов была схвачена и посажена в тюрьму, где, как сказано в летописи, «умерла с тоски по своей воле».
Ластик сквозь слезы злорадно улыбнулся и не ощутил по этому поводу ни малейших угрызений совести. Папа всегда говорил: коварство и предательство никогда и никому не приносят счастья.
Только собрался выяснить самое насущное — известно ли истории что-либо о судьбе князя-ангела Ерастия Солянского, как раздался отчаянный вопль Соломки:
— Зри!!!
Уловив краем глаза какое-то стремительное движение, Ластик повернулся и увидел, что Шарафудин пружинисто поднимается на ноги. Слегка пошатнулся, выпрямился, потянулся к рукоятке сабли.
Рванул Ластик из-за пояса пистоль, щелкнул курком — и выстрелил бы, честное слово выстрелил бы, но Ондрейка прыгнул в сторону, подхватил на руки княжну и прикрылся ею, как щитом.
— Отпусти ее! — закричал Ластик.
Напряженно оскалив зубы, Шарафудин пятился к двери. Соломка билась, лягалась, но что она могла сделать против сильного мужчины? Только мешала как следует прицелиться.
— Не дергайся ты!
Она поняла. Послушно затихла, да еще вся сжалась, так что кошачья физиономия Ондрейки открылась. Теперь можно бы и пальнуть, однако Шарафудин оказался проворней: швырнул боярышню в противника, а сам выскользнул за дверь.
Из коридора сразу же раздалось: