– Она сказала: «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь».

– Что значит «за двумя зайцами»? – повернулся Миро к Вэл, как будто она действительно повторила свои слова.

Вэл посмотрела на него:

– Джейн можно спасти только в том случае, если она будет помнить все о своей жизни. Если ты просто перенесешь ее в меня как бессознательный источник воли, ничего не получится. Она должна остаться собой, и в этом случае она сможет восстановиться, когда восстановится сеть ансиблей. А это сотрет мою личность. Если же мои воспоминания, моя личность останутся, какая разница, Джейн или Эндер управляют моей волей? Тебе не спасти меня и ее одновременно.

– Ты-то откуда знаешь? – нахмурился Миро.

– Оттуда же, откуда и ты. Тебе почему-то можно утверждать такое, чего никто не знает! – закричала Вэл. – Я логическим путем дошла до этого! Это логично. И этого достаточно.

– Тогда почему ты, руководствуясь той же логикой, не можешь предположить, что способна вместить ее воспоминания, не теряя свои?

– Потому что тогда я свихнусь, – ответила Вэл. – Потому что в таком случае я буду помнить себя девушкой, которая из воздуха появилась прямо посреди корабля и чьим первым настоящим воспоминанием было твое тело, рассыпающееся в пыль. И вместе с тем я буду помнить три тысячи лет жизни вне тела, где-то в пространстве и… Какой человек сможет вместить в себя эти воспоминания? Ты об этом подумал? Разве возможно вобрать в себя Джейн и все то, что она есть, что она помнит, знает и может делать?

– Джейн очень сильна, – возразил Миро. – Но она не умеет пользоваться телом. У нее нет инстинктов. И никогда не было. Ей придется прибегнуть к твоим воспоминаниям. Придется оставить тебя.

– Как будто ты знаешь!

– Знаю, – огрызнулся Миро. – Не знаю откуда, но знаю.

– А я-то считала, что мужчины всегда поступают очень рационально, – презрительно фыркнула она.

– Нет такого слова «рационально», – сказал Миро. – Мы поступаем так, как поступаем, потому что знаем, чего хотим, и искренне верим, что своими действиями добьемся желаемого, но на самом деле мы ничего наверняка не знаем. Поэтому и был изобретен здравый смысл, рациональность – чтобы оправдать наши поступки, прежде чем мы успеем придумать причину.

– Джейн всегда поступает рационально, – произнесла Вэл. – Вот еще одна причина, почему мое тело не подойдет ей.

– Неправда, – покачал головой Миро. – Джейн очень похожа на нас. На Королеву Улья. Потому что она живое существо. Компьютеры – вот те рациональны. Скармливаешь им информацию, и они выдают только те решения, которых можно достичь на основе этих самых данных. Но это означает, что они всего лишь беспомощные жертвы той информации и тех программ, которые мы им скармливаем. Мы – живые разумные создания, мы не являемся рабами информации, которую получаем. Окружающая среда топит нас во всяческих данных, наши гены постоянно посылают нам некие импульсы, но мы не всегда основываемся на этих данных, не всегда следуем врожденным инстинктам. Мы совершаем прыжок. Мы знаем то, чего не может быть известно, и всю свою жизнь проводим в поисках доказательств нашему знанию. Поэтому я знаю, что то, чего я пытаюсь достичь, исполнимо.

– Ты хочешь, чтобы это было исполнимо.

– Да, – признался Миро. – Но то, что я хочу этого, вовсе не означает, что мои знания не соответствуют истине.

– Но ты же ничего не знаешь наверняка.

– Я знаю ровно столько, сколько знает любой другой человек. Знание – это всего лишь мнение, на которое ты можешь положиться и на основе которого можешь действовать. Я не знаю, что солнце завтра взойдет. Маленький Доктор может взорвать этот мир, пока я сплю. Из-под земли может подняться вулкан и изжарить всех нас. Но я верю, что завтра наступит, и я основываюсь на этой вере.

– Зато я не верю в то, что, поменяв личность Эндера на личность Джейн, я останусь собой, – ответила Вэл.