Нэрсис согласилась: действительно, ненормально. Причём берегут странно. Стерегут, но когда неделю назад двое сумели бежать, их особо не преследовали. Лишь подождали, пока замерзнут в зимней степи насмерть и притащили обратно. Показать. Даже не угрожали, как обычно в рабских караванах, побоями всем, кто не сообщил о готовящемся побеге. Зато когда у тётки из соседнего фургона дочка заболела – а таким соплячкам на рынке ломаная медяшка цена, их обычно даже не штуками, а сразу дюжинами торгуют – так девчушку какими-то особыми снадобьями отпаивали, даже человек-целитель смотрел. И от всего этого становилось только страшнее.
Набежали тучи, в фургоне стало темно хоть глаз выколи, потому обе девушки сели к стене. Нэрсис задремала, к Тарье сон не шёл, и она принялась высчитывать, что её ждёт. Жрец храма неподалёку от места, где она родилась, говорил, что богиня судьбы Титания носит с собой весы, и если на одну чашу ложится что-то хорошее, то на другую для равновесия ляжет плохое. К своим двадцати одному Тарья в этом очень хорошо убедилась – потому внимательно стала вспоминать свою жизнь с первого дня и сравнивать. Ведь часто как бывает, сначала думаешь, что удача была или неудача, а потом окажется наоборот. Или вообще мимо весов судьбы пройдёт. Вот, например, встреча с Нэрсис: тогда она думала – это удача. Ведь даже если случится самое страшное, и девушек решат продать в вольный город Лин, вдвоём будет шанс сбежать. А теперь оказалось, что едут они на юг, а не на запад, побега в ближайшие насколько недель не будет вообще… Так что же её ждёт?
Незаконнорожденная дочь графа, до тринадцати она воспитывалась наравне с остальными детьми своего отца – пока всю семью вместе с капитаном замка и самыми верными людьми из стражи не поразило сначала проклятье, а потом болезнь. Тарья с заразой справилась, остальные нет. Пока действует проклятье, магическое лечение невозможно, а травы помогают одному из сотни. Следом появились родственнички. Не особо скрывая, кто виноват в порче, и какая судьба ждёт девчонку. Пока она сохраняет невинность, даже незаконнорожденная имеет право на наследство, отцовство подтвердит любой маг с дипломом Академии. Тарью ждало сначала насилие, а потом, когда надоест – продадут на юг, чтобы, если у королевского суда возникнут к новому графу вопросы, в замке и окрестностях не осталось ауры преднамеренного убийства. Воля к жизни оказалась сильнее правил, приличий и воспитания: девочка соблазнила тюремщика и бежала, от души сыпанув яду в колодец замка. Как она услышала через несколько лет, прежде, чем отраву распознали, умерли почти все. Включая затеявшего переворот отцовского кузена и его старшего сына. Вот только вдохновившая заговор безутешная вдова осталась, к сожалению, жива. Потому, даже потеряв право на наследство, вернуться на родину девушка не могла. Не могла даже поселиться под своим именем открыто – заказ на её голову ходил среди охотников за наградами до сих пор. Последовала весёлая жизнь сначала в Гильдии воров, потом среди разбойников – даже её домашнего обучения и плохо тренированных способностей хватало чуять зелья и магическую сигнализацию на домах и тюках. Потому, наверное, и дожила до своих лет свободной, а не припортовой шлюхой. Жизнь наладилась, и неплохо… пока атаман соседней шайки не увлёкся и не перерезал весь торговый караван, оказавший сопротивление. В ответ разъярённый герцог нанял магов и стражей Синклита, а те выловили всех – даже таких, как отряд, где была Тарья, старавшихся кровь не проливать. Неудача? Безусловно, ещё какая. Метку Синклита не сведёшь, а по ней тебя разыщет даже самый захудалый маг. В преступном мире «меченых» убивают сразу, разве что на острова в Западном море или к дикарям на Южный архипелаг податься. Только вот женщине там ой как тяжело!
Вспомнив о клейме, Тарья посмотрела на левое предплечье: обычному человеку ничего не видно, но она чуяла даже сквозь рубаху. Следом на память пришли рассказы Хромого Уна – по молодости старик успел разок погреметь кандалами и после стакана наливки любил ударяться в воспоминания. О том, как «меченых» любят на каторге. И не только из-за невозможности бежать. С ними можно сделать всё, что угодно – хотя клеймёные по закону не считаются рабами, их жалобы никто слушать не будет. Если же попадается молодая женщина… повезёт, коли приглянется кому из начальства, иначе станешь подстилкой для всей тюремной стражи. А будешь слишком строптива – прямая дорога в вольный город Лин… и лучше уж обслуживать по десятку мужиков за день.
Лин – единственное место, где живут гризы, принявшие законы Синклита. Главный экспортный товар города – полукровки. Сильные, выносливые рабы. Их с первого дня воспитывают как полуживотных. В «самцах-производителях» недостатка никогда не бывает, зато женщин вечно не хватает. А ещё, хотя магам и запрещено вмешиваться в тела имеющих душу, но вот эту самую душу выжигать из тела совсем не запрещается. Ун, когда уже стал мастером Воровской Гильдии, бывал и самом городе, на фермах. И рассказывал про голые женские туши – иначе и не назовёшь – которые рядами лежат на специальных кроватях, растят пузо и пускают слюни. Только вот, как продолжал старик, бывает судьба и пострашнее. Помесёныши – они бесплодные мулы, потому ценятся как постельные игрушки. А души, как говорят жрецы, боги им не дали, потому переделывать тела на заказ можно. Часто до рождения начинают – и в таком случае «ребёнка» напитать эманациями надо. Душу женщины тогда не убивают, а запирают в особой «клетке», чтобы раз за разом нужную жизнь видела и чувствовала. Как её подчиняться хозяину заставляют или кнутами бьют – уж что будущий владелец приплода захочет. Ещё в эти «клетки» маг заглянуть может, некоторые специально приезжают в Лин – кто посмотреть, кто вместе с жертвой ощутить. А кто и помучить… Тарья замотала головой, отгоняя кошмары. И снова начала вспоминать свои радости и горести, пытаясь угадать судьбу. По всему выходило, что её должна ждать удача. К тому же, когда фургон резко затормозил, Тарья чуть не прикусила язык – жена рыжего хозяина мошенников и плутов любит делать мелкие пакости, если вынуждена отдарить чем-то хорошим по-крупному.
Дверца вдруг отворилась, и пленников одного за другим начали выводить на улицу. Место, куда их привезли, было похоже на поместье богатого дворянина – вон, даже в углу отделённого от окружающей степи высоким забором из сетки трёхэтажный дом красного кирпича. Зимой смеркается рано, и строение уже вовсю сверкает невиданными магическими огнями, щедро усеявшими оконные стёкла отблесками и зайчиками света. Как положено в крепком хозяйстве, в дальней части двора расположились с десяток длинных одноэтажных зданий, что-то вроде амбаров или складов. Впрочем, едва загорелись остальные светильники, Тарья поняла, что ошиблась. Нет, половина приземистых домов и в самом деле оказалась складами, но в остальных были окна. И тоже сверкали стеклом! Почти сразу охрану из гризов сменили люди и скупыми фразами объяснили, что спать приехавшие будут именно в этих низких домах.
Обстановка внутри и отношение к новым то ли рабам, то ли слугам непонятного статуса тоже удивили, даже непонятно, что больше. Для начала сняли наручники, затем сытно накормили, каждому выделили свой лежак с тюфяком и одеялом. Женщин разместили в одной половине, мужчин через ширму до потолка – в другой. После плотного ужина все расслабились, начались разговоры – пока охрана не видит. Тарья напряглась: не могут здешние хозяева быть настолько глупы, чтобы оставить без присмотра. Через какое-то время догадка подтвердилась. Несколько мужиков попытались «навести свой порядок», рядом с Нерсис одна из тёток потребовала от той самой женщины с больной дочкой, чтобы «соплячка убралась от окна, нечего мелюзге хорошее место занимать». Сразу же возникла стража, скандалистов увели, и отточенное годами чувство травленого зверя подсказало Тарье, что больше их никто не увидит.
Утро выдалось тёплое и неожиданно солнечное, к тому же людям разрешили выйти на улицу. Пусть недалеко, пятачок не больше пяти человеческих ростов в поперечнике рядом с крыльцом – после тюрьмы и фургона и такое казалось чудом. Накатило радостное настроение, назло разуму, который тревожно пытался кричать, что впереди ждёт неизвестность.
– Смотри, – Нэрсис махнула рукой в сторону кирпичного дома, откуда показались несколько степняков и трое людей. – Видишь самого молодого? Это – главный. Именно он будет решать наше будущее.
– С чего ты взяла?
– Он… Он похож на моего капитана. Другие ему подчинятся, сам он против воли – никогда.
От ударения на слове «моего» и тона, каким всё было сказано, Тарья изумлённо уставилась на подругу. По коротким рассказам и недомолвкам Нэрсис она давно поняла, что офицером на палубу пиратского брига девушка попала не по своему желанию. Когда отец почему-то не заплатил выкуп, хотя запросили с почтенного купца по меркам морского братства совсем немного, девушка осталась ненужным балластом. И чего ей стоила дорога от постельной игрушки, которую через месяц обычно выбрасывают на дно или продают в Лин, до одного из лейтенантов на корабле похитившего её капитана, знала только Нэрсис. Но вот, оказывается, настолько любила того, по чьей вине рассталась с семьёй, что даже сейчас, едва встретила похожего незнакомца, расцвела.
Андрей, увидев как одна из новеньких ему улыбается, подмигнул в ответ. И тут же о девушке забыл. На время, конечно. Если человек по каким-то причинам идёт на контакт – легче воспримет новые правила и чужой уклад, а затем поможет другим. Но пока не до неё, сначала надо рассчитаться с нэрлих за прошлую партию: за тех, кто прошёл четырёхмесячный испытательный срок. Когда стало ясно, что войны не избежать, сенат решил вербовать иммигрантов. Людей, которым не нашлось места во владениях Синклита, но которые, увидев шанс начать хорошую жизнь среди землян, вцепятся в новое будущее. Будут рваться за гражданством, а когда необходимо, и сражаться за него. «Пушечное мясо», – цинично сказал внутренний голос. Андрей тут же себя одёрнул: конечно, деятельных, активных, готовых ради славы и почестей отправиться воевать среди новичков немало. Но в основном искали других. Пока заместитель обсуждал с командиром нэрлих финансовые вопросы, Северин задумался, подбирая сравнение. Фантастику, в отличие от коллег он любил, потому остановился на Стругацких: «…таким, как Быков. Таким обыкновенным и даже скучным в обычное время. Таким хмурым и немножко даже смешным. Таким, что трудно было поверить, глядя на него, в легенду о Голконде, в легенду о Каллисто и в другие легенды». Им нужны люди, похожие на героев «Дороги на Амальтею». Первым фильтром были нэрлих, которые отбирали кандидатов по тестам и профилям, разработанным психологами и шаманами. Вторым – встречающие на границе. Дальше… слова «ассимиляция» здесь не знают, как и про «права нетитульных нацменьшинств» – так что всё просто. А ещё хорошо, что самую грязную часть работы по обеспечению секретности взяли на себя степняки.
Новая страна девушек потрясла до глубины души. Высоченные дома, бешеный темп жизни… всё огромное. Взять, например, завод, на который они попали. Триста человек – столько народу не бывает ни в одной ремесленной мастерской. И тканей делает больше, чем иное королевство. И ведь завод не один такой, у хозяина предприятия ещё два похожих, только не шерстяные ткани для продажи степнякам делают, а льняные и даже вовсе необычные, искуственного волокна. Да и само плетение… Тарья, едва увидела готовый рулон, остолбенела: так вот откуда берутся необычная фланель и шерстяное сукно, которыми этим летом стали приторговывать приграничные кочевья. Редкая, сложная для выделки материя всегда в цене. А ведь здесь умеют делать не только ткани. Чего только стоит искусство работы с железом. Неудивительно, что живут так богато, даже для чужаков могут себе позволить отдельные комнаты в общежитии и заводские школы, где за символическую плату учат и языку, и многим другим вещам. А уж что доступно гражданам…
На их заводе работали в основном выходцы из королевств, и к непонятному «гражданству» почти все отнеслись первоначально как к красивой безделушке. Мол, язык надо хорошо знать, лишние обязанности будут – а взамен? Иначе думала лишь та тётка с больной дочкой, которая приехала вместе с Тарьей и Нэрсис. Работала не покладая рук, сумела стать бригадиром, первой сдала экзамен по языку, первой освоила самые сложные станки, даже придумала, как их улучшить. Кто-то кривился, мол, выслуживается, лебезит. Люди поопытнее и поумнее понимающе кивали головой: в королевствах женщина была служанкой одного мага, из старых. Выглядят такие чародеи лет на пятьдесят, вот только после двух веков жизни нормальные утехи с девушками многих уже не возбуждают. И живут их игрушки, особенно если у несчастной рождается ребёнок, лет до сорока – а ей уже тридцать пять. Сироту же с гражданством государство будет кормить до совершеннолетия. Когда женщина получила вожделенную отметку в документах, остальные тётку сдержано поздравили… а потом умолкли даже те, кто втихаря злословил по углам. Девочка сразу пошла в государственную школу, женщине пообещали отдельное жильё. Но главное – оказалось, что с регулярной медицинской помощью бывшая служанка, скорее всего, дотянет лет до семидесяти! И гражданство сразу же превратилось в мечту для многих.
Остаток зимы, весна и почти всё лето пролетели быстро. Нэрсис и Тарья даже стали находить удовольствие в размеренной жизни, в непривычных выходных после рабочей недели. На заводе, конечно, было довольно тяжело – но обеих жизнь потрепала достаточно, чтобы ценить спокойствие и обустроенное будущее, которые они получили здесь. А ещё свободу – метки Синклита с обеих убрали ещё на границе. По заведённому для себя распорядку субботу подруги выделяли на отдых, а по воскресеньям либо ходили заниматься в воскресную школу, либо бегали на одну из публичных лекций, которые преподаватели Университета читали в центральной городской библиотеке. Знания лишними не бывают, да и не вечно же работать на заводе! Им едва исполнилось двадцать два, вся жизнь впереди, они сумеют пробить себе дорогу. Потому, когда вечером пятницы возле общежития их встретили двое мужчин и настойчиво попытались познакомиться, девушки только вздохнули: если после отказа дойдёт до скандала, вечер будет потерян. Да и завтрашний день тоже – суббота пролетает быстро, потому желательно её планировать заранее. А к громкой ссоре дело и шло, после вежливого отказа мужики стали настойчивее, начали разговаривать на повышенных тонах, так, что в их сторону стала поглядывать вахтёр с проходной. Тарья уже собиралась было отбежать, попросить у старушки помощи, может даже вызвать милицию, когда Нэрсис вдруг жёстким тоном спросила:
– И не стыдно вам, господин выпускник Академии магов, так себя вести? Балаганный шут из вас выйдет плохой.
К удивлению Тарьи, «скандалистов» слова девушки заставили улыбнуться. А лица в мгновение ока сбросили маски, из глуповато-навязчивых превратившись в деловые.
– Браво. Вы, господин полковник, оказались правы. Девушки, – чародей обратился уже к подругам, – прошу прощения за это представление, и считайте его последним тестом. Разрешите представиться. Заведующий кафедры магии Университета профессор Манус. Полковник Илья Каменев, он руководит одной из служб Сената. И предлагаю пройти для разговора в другое место, а то на нас уже начинают коситься.
Едва все четверо дошли до городского парка и расположились в одной из беседок, специально поставленных для романтически настроенных, ищущих уединения парочек, как заговорил полковник.