А случилось вот что. Судя по воплям в рации, отряд «Череп» наконец-то раздразнил гусей и получил ответку. Через пару минут уже было ясно, что он несет серьезные потери от огня крупнокалиберного оружия и отступает к холмам под ударами ополчения Нового Ёбурга. У тех даже какой-то броневик нашелся, и вместе с пехотой, подобравшейся под прикрытием темноты поближе, они брали бойцов СЧП в клещи, прижимая к реке. Видимо, такой прыти от них Генерал и Марат не ждали.

Через пять минут один из ган-траков запылал, подбитый чем-то типа «Мухи». Из этих «тубусов» был исправен один из четырех, но все же они иногда стреляли. Люди внутри горели заживо, не переставая кричать, пока рация не отключилась. Одновременно вспыхнули и несколько домов в бедняцкой части города. Горели вместе с теми бойцами, кто успел туда забежать.

— Всем! Всем! Сигнал красный. Повторяю… красный! — прогромыхал в мобильнике голос Генерала.

«Общая атака».

Тут же раздался голос Нигматуллина, чуть искаженный помехами. Его тон не выдавал его состояние — старый татарский вояка был не из тех, кого за уши к забору гвоздями прибьешь — но можно было понять, что приходится ему несладко. Он по очереди отдавал команды отделениям: «Первый, куда вы высунулись?.. Выравнивайтесь! Третий, е…ите их, черти! Подбейте этого козла!»

— Вперед! На ту сторону! — крикнул Рыжий, выстрелив в воздух из своего пистолета. — За каждую башку плачу жратвой.

Окурок уже слышал о том, что в некоторых отрядах такое практикуют, но думал, что это шутка. Выходит, нет.

— Не надо ехать по этому мосту, — предостерегающе помотал головой Окурок. — Там в трех километрах есть другой, капитальный.

— Это почему? — Рыжий садился в инкассаторский броневик, на котором еще виднелась эмблема в виде крылатого сфинкса. — Там же наши ту сторону держат? Ты офонарел? Это отличный мост. Он танк выдержит. Так и скажи, что зассал.

Бойцы из «Цербера» угодливо захохотали шутке своего командира.

— Он слишком узкий, — Дмитрий решил последний раз ответить ему спокойно. — Наших там уже нет, они вдоль берега отходят, сейчас там ничейная земля, где всё простреливается. А вас всех сожгут, если накроют на нем.

Для себя решил, что если этот гандон оскорбит его еще раз, то он пристрелит его на месте как собаку.

Выяснять отношения было некогда. И пусть бы подыхал вместе со своими уродами. Но для общего дела этого допустить было нельзя. А чутье, интуиция просто кричала криком, что ехать нельзя.

— Да пошел ты… — Рыжий хищно оскалился и запрыгнул в кабину. — Мы пошли за победой! А вы давайте последними.

Под прикрытием бронеавтомобилей спешенные бойцы «Цербера» двинулись через мост на другой берег Белой. Хорошо хоть ума хватило притушить огни.

Они преодолели его почти весь, и Окурок подумал было, что ошибся, показав себя паникером, когда внезапно громыхнуло так, что заложило уши.

Взметнулся столб воды, полетели в воздух обломки бревен и горящие части машин, через секунду все это посыпалось дождем, с плеском падая в реку. В отблесках пламени от горящего бензина Окурок разглядел там, где ехали первые две машины, вместо пролета моста только черную вспененную воду, в которой плавали какие-то части, а может, тела людей. Даже в воде что-то еще продолжало гореть, пока не потухло.

Фугас! Радиоуправляемый. В Орде умельцы тоже делали такие буквально из говна — из пульта для детского вертолетика и старого снаряда. Там, где надо было устроить сюрприз на пути едущих по дороге врагов — ничего лучше не было.

Остальные машины, беспомощно замерли. И теперь задом пытались выехать обратно, рискуя подавить свою же пехоту. И если их пулеметы били почти вслепую, то с берега по ним вели огонь прицельно. Кто-то с воем прыгал в воду. Кто-то пытался отстреливаться. Но уже было ясно, что атака захлебнулась. И отступление стало беспорядочным.

— Упырь! — по приметной кепке Окурок опознал в бегущем мимо силуэте знакомого. — Петька, мать твою!