Отыскав присыпанную мукой посуду, щедро наполняю ее до краев. Пить по-прежнему хочется неимоверно, но трепыхнувшуюся было жабу душу на корню.

В животе забурлило, резкая боль скрутила кишки. Причем серьезно так, до скрипа зубов и невольных слез из глаз. Приступ прошел через пару секунд, отпуская и великодушно позволяя сделать вдох. Сдавленно матерюсь, хватаюсь за живот и ковыляю в туалет. Света нет, половая плитка заминирована кошачьими кучами. Судя по количеству – проспал я не меньше недели.

– Аристократ хренов… – бормочу я вполголоса, старательно игнорируя мутные непонятки.

Кот у меня брезгливый – дважды в грязный лоток не ходит. Страдает, орет, но обычно терпит.

– Твою же мать… – воды в унитазе нет, финский фаянс покрыт ржавыми разводами.

То ли высохла, то ли кот выхлебал. Ну да – аристократ аристократом, но жить захочешь – еще не так раскорячишься.

Бачок также оказался пустым. Однако взбунтовавшийся кишечник вновь стегает меня болью, отключая сознание и на минуту превращая в животное, спешно избавляющееся от яда. Меня рвет черной желчью, слезы заливают глаза, из носа лениво струится густая кровь.

Как ни странно – после аварийной чистки мне реально полегчало. Голова прояснилась, дрожь ушла, руки вновь обрели силу. Решив наполнить туалетный бачок, я с удивительной легкостью сворачиваю головы вздувшимся баклажкам с забродившим квасом.

Тело действительно изменилось. Подкожного жира почти не осталось. Мышцы уплотнились, просев в объеме, но заметно прибавив в твердости.

Вновь забив на непонятки, я обтираю лицо, оторвав от разлохмаченного рулона длинный кусок туалетной бумаги. Совком сгребаю кошачье добро, меняю наполнитель в лотке. Ратник нависает над душой, внимательно контролируя процесс и поощрительно тыкаясь в ноги.

Отодвинув наполненный ящик в угол, отряхиваю ладони и делаю приглашающий жест:

– Прошу!

Кот прыжком влетает в лоток, в три гребка выкапывает котлован, пристраивается сверху в позе лотоса и счастливо выпучивает глаза.

Подмигиваю:

– Почти как оргазм, да?

Оставляю задумчивого кота в одиночестве, спешу в нашу с сеструхой комнату. Да, живем мы не по-барски, да и не по стандартам ювенальной юстиции – у взрослых разнополых детей одна комната на двоих. Но я не жалуюсь – в тесноте, да не в обиде.

Внутри – ожидаемо пусто, и даже без разрухи – Ратник сюда не добрался, круглая дверная ручка не поддалась кошачьим усилиям.

Скидываю серое от грязи нижнее белье, вновь тщательно обтираюсь найденными у сестры влажными салфетками. Перебираю заботливо выглаженное мамой белье – руки предательски дрожат. Мама, Варя… Стискиваю зубы, загоняя тревогу в дальний угол сознания. Рутинные действия занимают мозг и успокаивают, отгоняя панику и спасая от притаившегося безумия.

С облегченным вздохом переодеваюсь в чистое. Начинаю понимать Ратника. Грязь реально давила.

Отыскав в рюкзаке внешний аккумулятор, ставлю на зарядку телефон. И только после этого, решительно выдохнув, раздвигаю шторы и выхожу на балкон.