Оттолкнувшись, попаданец зацепил Труса конечностями и повалился в партер. Используя эффект неожиданности, несколько раз ударил того головой об утоптанную землю и тут же вскочил, выхватывая спрятанный в ремне короткий, не очень-то удобный тычковый кинжал.
Лорд с телохранителем полезли за револьверами в карманах сюртука – медленно, очень медленно на взгляд человека, участвовавшего в скоротечных городских перестрелках. Генерал упал, и перекатился за тяжело стонущего Бывалого, в которого тут же вонзились две револьверные пули.
Сдвоенные выстрелы прогремели и с другой стороны, после чего куратор с телохранителем схватились за простреленные плечи, роняя оружие.
– Стоять! – Скомандовал Фокадан дёрнувшемуся Балбесу, и тот послушно остановился, изменившись в лице.
– Не советую сопротивляться, – прозвучал голос Конноли, подходящего с коротким винчестером, – стрелять буду в колени. Охота остаться инвалидом – только дёрнитесь. Степанов прибыл минуту спустя, вместе с полицией и представителями посольства.
– Сэр Джадсон, – начал русский дипломат, обращаясь куратору, – какая встреча! Не ожидал, что представитель английской дипломатии будет якшаться с такими уголовниками!
– С уголовниками якшался вон тот тип, – невозмутимо сказал Джадсон, указывая на Фокадана, – я здесь гулял. Господа, я так полагаю, вы хотите дождаться, пока я истеку кровью?
– Что вы, что вы, – с видом оскорблённого в лучших чувствах человека сказал Степанов, – вы должны ответить перед законом!
Вечером, после утомительных процедур в полиции и жандармерии, Фокадан вернулся в снимаемый особнячок предельно усталый, но спокойный. Ситуация с покушением разрешилась наилучшим образом – английский дипломат не самого низкого ранга попался с поличным, перед десятком свидетелей пытаясь убить человека.
Скорее всего, выкрутится – формально Алекс первый начал стрельбу, пусть и не в англичанина. Тем не менее, у властей Дании появился повод для целого ряда действий, да и показания подельников прозвучали. Начались обыски, аресты, писались грозные письма и дипломатические ноты[21].
Всё бы хорошо, но покоробило отношение Степанова. Русский дипломат извинился за опоздание, наговорив много тёплых слов о храбрости и уме. Но осадочек остался.
Отношение к Алексу, как к расходному материалу, готовность принести жертву, дабы схватить старого врага, получить дипломатическое преимущество и хороший повод для целого ряда интересных действий. Консула, представителя чужой страны.
Учитывая письмо-вездеход от самого императора, фавор у Чернова и немалую известность самого Фокадана – настораживает. Ясно только, что его использовали в сложной интриге и судя по всему, с поимкой Джадсона она только началась.
Глава 4
В Петербурге консула встретил представитель посольства КША, креол с выразительными тёмно-синими глазами, приходящийся дальним родственником Борегару. Советник[22] Бенар, совсем молодой ещё мужчина, моложе самого попаданца, выглядел вымотанным и вяло поприветствовав коллегу, извинился:
– Простите, генерал, посол Джеффрис заболел нервической горячкой[23], но вместо лечения старался держаться на рабочем месте, в итоге основательно напутав в документах. Пришлось брать на себя работу посольства, потому в последние недели выгляжу и веду себя как жертва бокора[24].
– Сочувствую, – искренне сказал Фокадан, шапочно знакомый с советником, – и правда скверно выглядите. Как разберусь с представлением, помогу разобраться с бумагами. А что со старшим советником[25] Фуко?
– Пришлось срочно отправится на родину по семейным обстоятельствам. Обещали прислать нового заместителя, а тут как раз и Джеффрис заболел. Всё на меня и свалилось, а я в Петербурге всего-то полгода. Спасибо, сотрудники русского МИДа выручают, вошли в положение.
Бенар немногословно представил сотрудника русского МИДа и удалился по делам, ещё раз извинившись и оставив вместо себя бесцветного атташе[26], потеющего от волнения. Подобное поведение шло вразрез с дипломатическим этикетом, а значит в посольстве КША и правда дичайший завал.
Сотрудник русского МИДа оказался обаятельным мужчиной ближе к пятидесяти годам, с повадками гуру сетевого маркетинга и плохим знанием русского языка. Наговорив кучу комплиментов талантам Фокадана, швейцарец на русской службе не оставил своим вниманием Кэйтлин, засмущавшейся и спрятавшейся за отца.