– Проблема в том, что Кай не умеет развлекаться. Так же, впрочем, как и я сам. Поэтому я не смог научить его. Смотреть он, разумеется, умеет, но из-за особенностей биографии видит не то и не так. Поэтому осмотр традиционных питерских достопримечательностей для него тоже практически лишен смысла… Антонина по моей просьбе пыталась что-то ему показывать, но, кажется, между Каем и этим ее Виталиком не возникло взаимной симпатии. А он везде таскается за ними следом…
– Я его понимаю. Твой Кай все-таки очень экзотичный, и Виталик вполне закономерно опасается… К тому же Кешка и Антонина давно знакомы… А что, там, в Мексике у него не было… девушки, подруги, возлюбленной?
– Не могу тебе точно сказать. Видишь ли, так с самого начала повелось, что мы с Каем не очень-то лезем в личную жизнь друг друга. Мексиканки очень темпераментны и любвеобильны, а Кай – совершенно нормальный молодой мужчина, совершенно нормально интересующийся женщинами. Так что что-то наверняка было, но вот чтобы что-то долгое или, тем более, постоянное… Он ничего не говорил, и я сам не замечал. Во всяком случае, когда мы уезжали в Россию, его не провожала никакая женщина…
«А тебя, значит, провожала?» – хотела спросить Анжелика, но, разумеется, не спросила.
– Меня провожали двое коллег-историков и приятель-мексиканец – владелец ресторана, – сообщил Олег. – Одна из историков – женщина. Ей недавно исполнилось шестьдесят лет. Она передала мне материалы для стендового сообщения на конференции в Москве.
– Олег, ты же понимаешь, что меня это совершенно не касается, – неубедительно заметила Анжелика.
– Все, что твое – касается меня, все что мое – тебя, – косноязычно и темпераментно заявил Олег и быстро зашагал вдоль ледяной кромки. Его почти седые волосы трепал балтийский ветер. Уже слегка выцветший загар и резкие черты археолога-полевика заставляли оборачиваться праздно гуляющих. Анжелика, ругаясь себе под нос, с трудом поспевала следом.
Глава 7
– Ну и как тебе все это показалось? – спросила Анжелика.
Она сидела на тахте, подобрав под себя ноги. На коленях у нее лежала стопка каких-то листков откровенно рекламного вида, и она их задумчиво перебирала.
– Если одним словом, то – странно, – ответила Света. – Ты видела их клип?
– Да, Владимир приносил с собой диск.
– Они вообще не похожи на людей. Скорее на человекоподобных роботов из романов Айзека Азимова. По большому счету это жутко. В них во всех словно отсутствует какая-то главная составляющая…
– Немудрено. Им всем сейчас около девятнадцати лет. Владимир, если не ошибаюсь, на год старше других. Значит, ему – двадцать. И в их жизни не было главного, что формирует людей к этому возрасту – семьи. Они – подкидыши. Их растили, кормили, одевали, учили, может быть, даже жалели. Но всего этого, разумеется, мало. Владимир рассказывал мне: в начале их самостоятельной жизни они не понимали, что чай надо заваривать – в их интернатской столовой, в чайниках он всегда был желтым и сладким. Чтобы приготовить себе еду, они читали инструкции на этикетках, но долго не могли поесть макарон, которые часто давали в интернате и которые они все любили. Все дело в том, что на макаронных упаковках не печатают инструкцию, а сами они просто не могли догадаться, что их надо кидать в кипящую воду…
– А что, они все действительно – сироты? Я где-то слышала, что сейчас настоящих сирот мало, у большинства есть живые и относительно здоровые родители…
– Могу сообщить тебе то, что известно мне самой. Про себя Владимир ничего не рассказывал. Женю нашли на вокзале. Его родители неизвестны – живы они или не живы, сама понимаешь, тут могут быть любые варианты. Ольгу перевели к ним в интернат из какого-то провинциального детского дома. В нем находились нормальные дети, а у нее обнаружились страхи, нарушения поведения, всякая прочая неврология. Там, по месту, ее лечить было некому и нечем, вот ее и прислали в Питер, в специализированное учреждение. А вот у Егора, в отличие от всех остальных, имеется целая куча родственников, включая родную мать, и он даже поддерживает с большинством из них какие-то контакты…
– Почему же он…
– Его родственники – это братья и сестры. В каком-то вполне удивительном количестве – предположим, десять. Самый старший брат сейчас в тюрьме, еще один – погиб в драке, одна из сестер вышла замуж за рыночного торговца, кажется, туркмена, другая – работает проституткой на Витебском вокзале. Остальные – еще маленькие и находятся в разных детдомах и интернатах.
– Господи, какой кошмар! – вздохнула Светка. – А что же их всеобщая мать…
– Их всеобщая мать сейчас почти постоянно находится в психиатрической лечебнице. Психические нарушения у Егора – наследственные. Его мать – не алкоголичка и не наркоманка. Просто, так же как и он, она периодически «отключается». И тогда ей все по барабану – даже собственные дети. Какая-то сложная органическая патология коры, по всей видимости. Во «включенном» состоянии она ходила на работу (служила уборщицей в больнице), стирала, готовила, читала детям сказки и даже устраивала детские праздники. И зачинала следующих детей…