— Потому что мне не нравится, когда меня швыряют на лошадь и снимают с нее, как мешок с мукой. Странная прихоть, согласна, но все-таки…

— Это ваша нога.

Ее рука замерла. Проклятье, у этого мужчины зрение, как у ястреба.

— Как я уже говорила, у меня всего лишь затекло тело. Но со мной все будет в порядке через несколько…

Эви оборвала себя на полуслове, когда он протянул к ней руки и сомкнул их на талии. Ей ничего не оставалось, кроме как схватиться за его плечи, когда он одним движением перенес ее с седла па землю.

Мак-Алистер поставил ее на ноги, но, к облечению или ужасу Эви — об этом она подумает позже, — он не позволил ей упасть. Придерживая ее одной рукой за талию, а другой за плечи, он принял на себя вес ее тела.

— Больно? — негромко поинтересовался он, дыша ей в затылок.

Эви не могла заставить себя поднять глаза. Они прижались друг к другу, словно в тесном объятии. Мягкая шерсть его сюртука щекотала ей нос, донося легкий аромат мыла, смешанный с запахом кожи и мужского тела. Сквозь ткань юбок Эви ощущала прикосновение его ног к своим — к одной из своих, во всяком случае, а его широкая и мускулистая грудь касалась ее груди, которая будто переняла всю чувствительность, утраченную больной ногой. Грудь вдруг потяжелела, а соски сладко и болезненно заныли. Она слышала, как он пробормотал что-то у нее над головой, но разобрать слова ей мешал гулкий шум крови в ушах.

Ей хотелось, чтобы он отпустил ее и отступил хотя бы на шаг. И боялась, что он прочтет ее мысли и так и сделает.

Сильная рука ласково погладила ее по спине, и она стиснула зубы, чтобы не задрожать от удовольствия.

— Эви, вам больно?

Ее взгляд зацепился за маленькую белую пуговицу у него на рубашке и остановился там.

— Нет… то есть, еще нет. Я ничего не чувствую.

Ей показалось, что он кивнул головой. Она уловила, как шевельнулись его широкие плечи, но не успела сообразить, что это значит, как он подхватил ее на руки.

Эви негромко ойкнула и машинально, не думая ни о чем, обвила его руками за шею. Какое странное, оказывается, ощущение, когда тебя несут, словно ты пушинка. И снова она разрывалась между восторгом и смущением. Но прежде чем она успела додумать до конца мысль о том, как ей хочется прижаться щекой к его груди и закрыть глаза, он присел на корточки и бережно усадил ее на мягкий клочок зеленой травы.

— Вам следовало сказать мне об этом раньше.

— А я говорила, — возразила она, с неохотой размыкая руки. — Я говорила, что все это — заранее составленный хитроумный план и что мы должны вернуться.

Собственно, последнего она не говорила, но это подразумевалось само собой.

Не отвечая, он потянулся к ней и задрал юбки до колен. Ошарашенная, она инстинктивно оттолкнула его руку и потянула измятый подол вниз.

Мак-Алистер поднял свою темноволосую голову и взглянул ей в лицо, облизнув губы.