Тим с сомнением взглянул на человека, без всякого труда, жестко и хладнокровно, превратившего огромного буйного пьяницу в трезвую смирную груду заготовок для гамбургеров.

– Нежный, говоришь? Терпеливый? Ну да, еще бы. Рад, что не встретил никого такого же мягкого и терпеливого, как Чанс, пока зарабатывал на обучение, вкалывая барменом.

– Именно там ты и выучился орудовать дубинкой? – осведомился Чанс.

– Ага.

– Некоторые бармены предпочитают револьверы.

– Бывают случаи, когда дубинка куда более эффективна, – сухо пояснил Тим.

Чанс одобрительно кивнул молодому человеку и посмотрел в сторону Рибы:

– Он принадлежит тебе, chaton?

Вопрос был тихим и столь неожиданным, что Рибе потребовалось несколько мгновений, чтобы понять его истинное значение.

– Тим? Мой? Господи Боже, конечно, нет! У него чудесная жена!

Чанс, повернувшись, протянул Тиму руку.

– Рад познакомиться, Тим. И чертовски счастлив, что ты женат.

Тим отрывисто рассмеялся.

– И я тоже. Ни за что не хотел бы встать между тобой и той, кого ты добиваешься.

– Тим! – охнула Риба, шокированная столь недвусмысленным определением характера Чанса.

– Все верно, – кивнул тот. – Мне нравятся люди, достаточно сообразительные, чтобы не лезть в грозу под высокое дерево.

Тим, ухмыльнувшись, потряс руку Чанса.

– Рад познакомиться, Чанс. Ты первый человек, который может заставить моего упрямого босса попотеть за собственные денежки. Bonne chance, – пожелал он, почти до неузнаваемости искажая французские слова, но, видя, как болезненно поморщилась Риба, постарался перевести: – Желаю удачи. – И, поколебавшись, добавил: – Кажется, я сейчас скаламбурил?

– Нет. Это моего брата звали Лак <Удача (англ.).>, – чуть сузив серебристо-зеленые глаза, с самым серьезным видом сообщил Чанс, очевидно, отгоняя неприятные воспоминания.

Продолжения не последовало, и Тим не осмелился переспросить. В Чансе Уокере было нечто такое, что отбивало всякое любопытство.