– Прости меня, я так сожалею о том вечере, – говорю я. – Я испугалась.

Сощурившись, он наклоняет голову в сторону и изучающе всматривается в меня. Он усталый и небритый, ведь все эти дни были нелегкими и для него тоже.

– Ты не должна просить прощения за то, что испугалась, Лола.

Я мотаю головой:

– Я жутко накосячила.

Оливер встает, берет свою куртку с подлокотника кресла и надевает ее. Обувается и берет свой телефон.

– Ты трудилась всю свою жизнь для этого. Понятно, что ты так защищаешь свое любимое дело. И мне понятно, что ты не хочешь дать развалиться всему, что создала.

Он подходит ко мне и останавливается так близко, что мне приходится поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Стало больно, – тихо продолжает он, – когда ты подумала, что тебе будет легко меня бросить. И что тебе, казалось, так легко было принять это решение, прямо там, с ходу.

На глаза наворачиваются обжигающие слезы:

– Нелегко. Это было кошмарно.

Он кивает.

– А потом и я накосячил, – не отводя взгляда, говорит он. – Мне тошно, что я пошел с кем-то еще, даже если и не собирался до нее дотрагиваться.

Мое сердце разрывается на мелкие кусочки.

– Я хочу повернуть время вспять, – шепотом произношу я, стараясь не разреветься в полную силу.

– Не думаю, что у нас это получится. – Он, рассеянно наблюдает за собственными пальцами, играющими с прядью моих волос.

Мои слезы жгут горло, а в груди больно.

– И не думаю, что даже стоит пытаться.

– Оливер, не надо. – Я поднимаю руки вытереть слезы, но он перехватывает их и сплетает наши пальцы.

– Нет, – мягко настаивает он. – Я про то, что в следующий раз мы начнем с чего-то большего. – Он проводит пальцами по моей ладони, нежно массируя: