– Быть может, воровать петухов?

Вот оно что: значит, она осознает, что любой наблюдающий за ней думает, будто ее интересует петух. В таком случае у него нет особых поводов для веселья: женщина, которая чувствует, что за ней наблюдают, опасна.

Повернувшись, он обвел взглядом площадь, куда, по слухам, отец Питер должен прийти на встречу со старым другом, раввином. У Джейми были подробные инструкции, начинающиеся с того, чтобы «схватить тупоголового священника», и заканчивающиеся тем, чтобы «доставить его ко мне», – безжалостный королевский ультиматум блистательному просветителю и пропагандисту, который отказывался от предыдущих приглашений. Но ведь в эти дни очень многие отклоняли приглашения, поступавшие от короля Джона, потому что часто о тех, кто их принимал, потом не было ни слуху ни духу.

Джейми внимательно осмотрел площадь. Вышеупомянутый петух находился в одной из клеток, стоявших друг на друге, и в каждой расхаживали с важным видом петухи. Всеобщее внимание привлекала самая верхняя, куда поместили это изумительное создание.

– С зелеными перьями в хвосте?

Она кивнула, и это было так естественно, словно таиться в переулках и обсуждать кражу птицы – самое обычное дело.

– Симпатичный. Вы часто воруете?

– А вы?

– Постоянно.

– Вы лжете. – Она повернула к нему бледное лицо с серыми холодными и пронизывающими глазами.

– Возможно. Во многом, как и вы.

Какое ему дело? Она не цель и не препятствие к достижению цели, а значит, вне круга его интересов. Но что-то в ней предупреждало: будь начеку. Он так и делал.

– Мы должны быть честны друг с другом? – Ее изящная темная бровь слегка изогнулась дугой. – Я этого не понимаю.

– Нет, и не поймете. – Он снова вместе с ней принялся рассматривать толпу, но признаков появления священника не обнаружил. – Вы не часто посещаете столь людные места, как это. Я, напротив, постоянно кучкуюсь с бандитами, ворами и им подобными – ведь именно они и заполняют такие щели, как этот переулок, – поэтому знаю лучше.

Краем глаза он заметил, что девушка улыбнулась.

– А-а. Наставник. Как раз для меня. – Она помолчала. – Кучкуетесь? Как интересно.

– Например, вокруг костра.

Она засмеялась чуть слышно, и он удивился тому, что ему это было приятно, как и ее настойчивость. Он редко получал удовольствие.

Несколько секунд, что они провели в молчании, их странно сблизили – почти подружили.

Перед ними катилась настоящая людская река в приступе безумия или, скорее, ликования, но все равно своего рода сумасшествия. Неминуемо надвигалась гражданская война, на улицах от Дорсета до Йорка в воздухе витало ощущение праздника, необузданного разгула веселья, делавшего людей безрассудными – и пьяными, а после полуночи веселье превратится в неистовство. Так всегда бывало. Все королевство было как в лихорадке, разгоряченное и возбужденное, пылающее от болезни.