Тут лишь в чалмоносце доктор узнал соседа по махалле Юнучка-Арык переводчика и проводника путешественников Алаярбека Даниарбека, часто сопровождавшего доктора в его поездках.
«И он здесь. Ну и дела… Он же служащий Областного Правления, а, по-видимому, здесь с Георгием Ивановичем…»
V
Я не страшусь тьмы,
Даже если на пути
Мчащейся моей верблюдицы
Вдруг встанет пустыня,
«Прошедшего уже нет, но разве можно сказать, что его не было. Иначе оно не было бы прошедшим».
Многое из прошедшего кануло в Лету — реку забвения.
И потому так трудно восстановить этапы деятельности революционера Георгия Ивановича, человека, ставшего легендой.
Но, во всяком случае, участие его в кишлачных беспорядках — реальность. Сам доктор оказался очевидцем ужасного события. И записано оно со слов доктора.
В этой записи есть кусочек живой речи Геолога:
«Бунт, конечно, подавили с циничной жестокостью. Садисты! Мерзавцы! Но мы сделали, что могли. Мы вывели женщин и детей из-под удара.
А мы сами — революционеры. Мы учились, мы познавали. И если бы я не окунулся тогда в кишлачные массы, разве я понял бы истинную душу Азии?»
Очень трудно сейчас, спустя десятилетия, проследить этапы жизни политкаторжанина, революционера, известного в то время под кличкой Геолог. Он принимал самое непосредственное участие во всех революционных событиях в Самарканде и его окрестностях в 1905—1906 годах. Знали об этом и в охранке, и в полиции. Знали и в канцелярии губернатора. Знали, и потому искали с упорством и настойчивостью. Считали его опасным. Он выступал не только среди железнодорожных рабочих станции Самарканд, но будоражил и кишлаки. О себе он не рассказывал ничего. И не только по соображениям конспирации. Он боялся не за себя, а за друзей — полиция постоянно шла по его следу.
Весть о Геологе доктор получил во время своей командировки в Ташкент. Однажды нищий остановил доктора близ Урды и передал ему записку.
С недоумением доктор прочитал:
«Сплошная романтика. Рыцарь большой дороги. Благородный «бриганд» Робин Гуд, покровитель вдов и сирот, гроза богатых. Ущелья, стрельба. Черные маски. Демонический смех. Все чепуха, кроме дела. Нападаем на болванов полицейских, отбираем у них оружие, патроны. А это государственное преступление. Не правда ли? И теперь меня не оставят в покое. Но ужасно хочу видеть, пожать руку. Податель знает, где я».
Нищий сказал:
— Дерюжников… Станция…