– Похоже на то… Министры разделились на два лагеря, и мы может только гадать, чем это кончится. Наша купеческая гильдия должна поддержать одного из принцев, но оказаться на стороне проигравшего нельзя, – мрачно отозвался Хитак.
– Перед вами тяжелый выбор, господин, – сочувственно произнесла Инлоу, а затем подлила ему вина. – Но сегодня отдохните от тяжелых дум.
Мунно быстро сообразил, что для мохэ это прекрасные новости. Раскол в правящих кругах, смена правителя, которая неизбежно влекла за собой политический кризис, была им только на руку.
Но Мунно также ожидал, что торговец скажет что-нибудь о Кымлан. Не могло же возвращение Избранной из вражеского плена пройти незаметно для всех. По меньшей мере об этом должно быть известно при дворе.
Однако, к его разочарованию, купец не обмолвился ни словом о ней.
Холодный ком тревоги скользнул в желудок. Неужели по дороге что-то случилось, и Кымлан так и не смогла вернуться в Когурё? Что с ней? Жива ли она?
Даже в бесконечном круговороте дел Мунно часто думал о ней, по ночам подолгу лежал без сна, раздираемый ревностью и досадой. Он понимал, что цепляться за прошлое было глупо. Жизнь отвела их друг от друга, но вырвать чувства к Кымлан из своего сердца он не мог, как бы ни старался. Будто проклятая когурёска околдовала его и навсегда привязала к себе невидимыми, но очень прочными нитями.
Каждый день Мунно занимался размещением замаскированных воинов, которые прибывали в крепость небольшими группами, чтобы не вызывать подозрений. С головой погружался в дела, понимая, что сейчас не лучшее время страдать. Да и Даон, как бы невзначай, постоянно напоминал об этом, как будто Мунно мог что-то поделать со своим ноющим сердцем.
Он скучал. Так сильно тосковал по Кымлан, бережно перебирая их общие воспоминания. Только потеряв ее, он понял, как дорого сердцу проведенное вместе с ней время, хоть оно и было пропитано кровью, болью и опасностью. Но это были лучшие моменты бескомпромиссных решений и обнажения чувств, когда каждый взгляд на любимого человека мог оказаться последним.
Шло время, и вскоре Инлоу стала для Мунно одним из самых полезных союзников. Она продолжала предоставлять ему ценные сведения, добытые от чиновников, купцов и аристократов, которые пировали в Цветочном доме.
За время управления Хвагваном она сумела накопить денег и приобрела несколько соседних зданий, которые Мунно собирался перекупить у нее. Незаметно размещать в деревне прибывающих воинов становилось проблематично, и поэтому он решил селить солдат в многочисленные покои Цветочного дома. Однако все крупные сделки совершались только с одобрения коменданта крепости, и Мунно попросил Инлоу посодействовать и организовать встречу с генералом Ходжоном.
Однажды утром Мунно пришел в Хвагван, чтобы встретиться с Инлоу. При свете дня публичный дом выглядел иначе, нежели ночью, когда там правили разврат и удовольствия. Здесь было спокойно и тихо. Пока он направлялся в хозяйские покои, ни одна прислужница не попалась ему на глаза: вероятно, они спали после очередной бессонной ночи.
– Господин! У меня для вас хорошие новости. – Инлоу искренне улыбнулась, а затем заварила чай и поднесла сладости. – Командир Ходжон встретится с вами сегодня вечером.
– Он одобрит нашу сделку? – радостно спросил Мунно. Это было лучшее известие за последние дни.
– Думаю, он не станет возражать. Я сказала, что вы цените деньги превыше всего и считаете Цветочный дом хорошим вложением. Поэтому вам нужно только убедительно изобразить жадного до денег и беспринципного торговца. Таким людям Ходжон доверяет охотнее всего.
Мунно слышал, что Инлоу стала хозяйкой Хвагвана при поддержке коменданта, но подробностей он не знал. И ему стала любопытна ее история.
– Как ты оказалась в Хвагване? – спросил он, отхлебнув травяной чай.
Инлоу некоторое время молчала, опустив взгляд.
– В тринадцать лет солдаты забрали меня вместе с другими девушками. Оторвали от семьи, пригрозили родителям, что убьют меня, если они будут противиться. Первое время я горько плакала и отказывалась подчиняться правилам Хвагвана. У меня был выбор: или наложить на себя руки, или приспособиться. Но когда у меня на глазах забили до смерти одну из девушек, которая отказывалась жить здесь, то выбор стал очевиден. Я хотела жить. Поэтому начала учиться музыке и танцам, и вскоре стала лучшей. Обо мне понеслась молва, и когурёские начальники специально приходили посмотреть на талантливую артистку. Бывшая хозяйка Хвагвана берегла меня, как большую ценность, видимо, желала продать подороже. И вскоре покупатель нашелся. – Инлоу невесело усмехнулась. – Им оказался недавно назначенный в крепость командир Ходжон.
Мунно молчал, не торопя ее.