Его голос звучал беззлобно. Даже мягко, как будто. И, хоть вина во мне все еще жила, стало немного легче.

В лагере все были заняты своими делами. Кто тренировками, кто — приготовлением пищи. Поэтому, наше появление осталось никем не замечено. Я тихонько провела Себастьяна в небольшой флигель при госпитале, усадила на лавку и принялась собирать всё необходимое для обработки повреждения и извлечения стрелы. Инструментом, похожим на кусачки, отломила стрелу с двух сторон, чтобы она была короче.

— Свитер надо снять. Только аккуратно, — скомандовала пациенту и отошла за бинтами.

Когда повернулась, он тщетно ковырял одной рукой вязаную кофту. Помогла. Вместе осторожно вытянули по очереди обе руки, почти не задев повреждённую. Разглядела какой-то амулет на его шее. То ли клык, то ли ещё что. Спрашивать было некогда, и я принялась за дело. Вытащила стрелу, остановила кровь. Радостно отметила, что проткнула только кожу чуть ниже плечевого сустава. Ни мышцы, ни крупные сосуды стрела не задела.

— Быстро поправишься, — сообщила я свой вердикт. — Рана не очень серьезная. Главное, регулярно обрабатывать, и все будет хорошо.

— Ну тогда в следующий раз целься лучше. Чтобы сразу... А не мучить потом перевязками.

— Блин! Сколько ещё раз мне надо извиниться, чтобы ты понял, что это вышло случайно? — меня начинало бесить это ворчание. Самобичевание сменилось раздражением.

— Да понял я, понял. Не бухти, — угрюмое лицо стало мягче, а губы дрогнули. — Ты ещё неплохо справилась. Я в первый раз отцу ногу прострелил. Он потом две недели хромал.

— Серьёзно? — я прекратила манипуляции и посмотрела на него. — Ты?!

— А что? Думаешь, я таким родился? С луком в руках. Тоже учился когда-то.

— Тебя учил отец?

— Да.

— Он тоже охотник?

— Был.

Я сфокусировала взгляд на ране и, опасаясь, что лезу не в своё дело, все же спросила:

— До Градияра? Градияр его убил?

— Нет. Заболел зимой и умер. За полгода где-то до Градияра. Лекарей в округе не было. Лечить некому.

— Мне жаль, — сказала я искренне и еле слышно.

Охотник помолчал. Он настолько погрузился в свои мысли, что даже боль перестал замечать. Потом заговорил, а голос его будто доносился из преисподней:

— Градияр появился позже. А с ним и голод. Князь поборы увеличил. Все, как тут...