— Хорошо. Я уткнулся носом в твою шею, в плечи… теперь я добрался до сосков… сначала пальцами… теперь языком…
Непроизвольно ее бедра задвигались, помогая руке.
— Шарлотта почувствовала, как по телу прокатилась жаркая волна, и начала падать в глубокую пропасть наслаждения.
— О"кей, — сказал он хриплым прерывающимся голосом. — Теперь я лежу между твоих ног и целую тебя везде, кроме того места, где бы ты больше всего хотела…
Шарлотта часто и быстро дышала, а ее пальцы ощущали влагу вокруг влагалища. Она дрожала и металась, когда Дэвид сказал:
— Теперь ты чувствуешь жар моего языка прямо там…
Шарлотта достигла вершины наслаждения, и Дэвид услышал ее вздох. Она лежала, содрогаясь, и пыталась перевести дыхание.
— Господи, Дэвид… Это было… — Она приподнялась на локте. — А как ты?
— Нет. — Голос у него дрожал. — Я подожду, когда ты вернешься. Теперь ты должна мне дважды. А сейчас мне надо работать. — Он повесил трубку. Потом сделал глоток кофе и позволил себе улыбнуться, и эта улыбка впервые за много дней прогнала выражение озабоченности с его лица.
Когда телефон зазвонил в третий раз, Шарлотта, улыбаясь, взяла трубку.
— Дэвид? Это ты?
Но ответом на ее теплое приветствие было молчание, и Шарлотта поняла, что не слышит на линии эха международной связи.
— Алло! — произнесла она раздраженно. — Алло!
— Мисс Картер?
— Да, — ответила она резко. — Кто это?
— Вам лучше вернуться в Англию.
— Кто это? — повторила Шарлотта и села на кровати.
— Вы напрасно теряете время, беседуя с параноиками-политиками и сумасшедшими. Бросьте все и поезжайте домой, если понимаете, что для вас лучше.
— Вы мне угрожаете? — заорала Шарлотта в бешенстве. — Если в «ГТ» думают, что я все брошу только потому, что какие-то придурки звонят мне посреди ночи, то они могут катиться ко всем чертям! Идите к своему Дику Зандеру и скажите — пусть сам себя трахнет! — заявила она и швырнула трубку. Шарлотта легла и закрыла глаза, слушая, как сердце колотится от злости. Потом опять села, позвонила ночному дежурному и попросила: — Пожалуйста, ни с кем меня не соединяйте!
«Какая наглость, — думала она, гася свет. — Глупая корова». И Шарлотта только теперь сообразила, что ей звонила женщина.