— Надеюсь, что да, Джейкоб.
Он не только смотрел мне в глаза, но и что-то, похоже, в них отыскивал.
— Я сожалею.
— О чем ты сожалеешь, Джейкоб?
— О твоей девушке.
— Спасибо, Джейк.
— Я знаю, чего ты не знаешь.
— Чего же?
— Я знаю, что она видела в тебе, — и он склонил голову к моему плечу.
Ему удалось то, к чему стремились многие, но редко кто добивался: лишил меня дара речи.
Я обнял его, и мы застыли на добрую минуту. Слов больше не требовалось: у нас все было в порядке, мы были готовы ко всему.
Глава 48
В единственной комнате, где в настоящий момент не жили дети, Родион Романович положил на одну из кроватей большой «дипломат».
Чемоданчик принадлежал ему. Брат Леопольд ранее поднялся в его комнату в гостевом крыле и перенес чемоданчик в вездеход.
Русский откинул крышку, и я увидел два пистолета, побольше и поменьше, которые лежали в специальных углублениях.
Он достал большой.
— Это «дезерт игл» калибра ноль пятьдесят «магнум».[41] Есть еще ноль сорок четыре «магнум» и ноль триста пятьдесят семь «магнум», но ноль пятьдесят — самый громкий из всех. Вам тот грохот точно понравится.
— Сэр, в кактусовой роще вы могли бы устроить очень громкую медитацию.
— Оружие это хорошее, но отдача очень сильная, мистер Томас, поэтому я рекомендую вам взять другой пистолет.
— Благодарю вас, сэр, но нет, благодарю.