— Совершенно верно.

— Простите? — переспросила сестра Анжела.

— Мама также была концертирующей пианисткой.

— Наверное, еще и шеф-поваром.

— Если на то пошло, печь пироги я научился у нее. Прочитав ваш двадцатистраничный отчет, мистер Томас, я думал, что знаю о вас все, но, как выяснилось, узнал слишком мало из того, что действительно важно. Я говорю не о вашем… даре. Я говорю о том, что понятия не имел, что вы за человек.

Хотя ранее я не думал, что русский может стать лекарством от меланхолии, внезапно он доказал, что умеет поднимать настроение.

— А чем занимался ваш отец, сэр? — спросил я.

— Он готовил людей к смерти, мистер Томас.

На этот раз сестра Анжела обошлась без вопросов.

— Так это семейный бизнес, сэр. Почему тогда вы так прямо назвали вашу мать наемным убийцей?

— Потому что, видите ли, изначально так называли только тех, кто убивал высокопоставленных политиков.[39]

— То есть слово «могильщик» не подходит.

— Могильщик не выделяет высокопоставленных политиков среди всех прочих, мистер Томас.

Если сестра Анжела не посещала регулярно теннисные матчи, то в этот день рисковала свернуть шею.

— Сэр, готов спорить, ваш отец отлично играл в шахматы.

— Он только один раз выиграл национальный чемпионат.

— Слишком много времени отнимала карьера могильщика?

— Нет. К сожалению, его посадили на пять лет в тюрьму в тот самый момент, когда он вышел на пик формы.

— Ужасно.

Протягивая мне ламинированную карточку с фотографией и голограммами, которую достал из бумажника, Романович объяснил сестре Анжеле: