— Ой, нет! — ахнула я, предвидя, какой приговор сейчас озвучит разгневанная богиня. — Только не это!

— Ты что, их прощаешь? Может быть, отпустить хочешь? — резко повернулась ко мне девушка и после секундной паузы продолжила: — Знаешь что… Они твои! Поступай как знаешь.

— Но я не знаю законов Кеталопции, не знаю, что справедливо, а что нет. Знаю одно, что отдавать на съедение живых — это… — я затрясла головой, отгоняя страшные вспоминания о жадно распахнутой пасти монстра. — Такое даже врагам не пожелаю. К тому же смерть ничего не меняет. Они не успеют раскаяться, не смогут исправиться.

Громкий дружный вздох облегчения трёх связанных демонов прервал мою пламенную речь в их защиту. Поняв, что они только что избежали страшной участи пойти на корм своим питомцам, бывшие правители даже слегка расслабились и начали зыркать по сторонам. Неужели думают, что я, по простоте душевной, прощу и отпущу?

— Надо дать им шанс, — я поманила к себе командира отряда, шедшего меня арестовывать. — Скажи, уважаемый, есть ли в вашем мире учреждения, где живут больные, нищие, убогие демоны или представители других рас?

— Есть, госпожа, — почтительно склонил он голову, украшенную тяжёлыми рогами. — Это закрытая территория, куда отправляют немощных людиков, безнадёжно больных и старых одиноких демонов. Там несут службу в качестве наказания. Правда, есть несколько ненормальных демонов и людиков, которые пошли туда работать добровольно из мла… мли… милсе…

— Милосердия? — подсказала я слово, которое демон не мог выговорить.

— Да! — обрадовался вояка. — Говорю же — ненормальные. Даже слова идиотские придумали.

Но я уже не слушала. Задумчиво рассматривала разноцветную тройку красавцев, формулируя приговор:

— Согласно велению Справедливой Маттоттены приговариваю тебя, Грайза Буркало, тебя, Церцыл, и тебя, Кормак, к исправительным работам на закрытой территории в качестве братьев милосердия. Служа, вы не смеете отказать никому ни в какой просьбе. Обязанности свои вы будете исполнять добросовестно и старательно. Наказание будет длиться до тех пор, пока каждый из вас чистосердечно не осознает свою вину. Пока каждый из вас не станет истинно милосердным. Пока каждый из вас не осознает, что нет высших и низших рас. Только после этого расплетутся ваши хвосты, а вы сможете идти куда захотите.

Озвучив приговор, я перевела дух и осмотрелась. Стояла гробовая тишина. Кажется, никто и никогда в этом мире не приговаривался к столь жёсткому наказанию.

«Чтоб я сдохла! Ну ты и завернула», — выдохнула в своем склепе бабушка Кетсыла.

«Спасибо, что надоумила!» — отозвалась я и продолжила вслух:

— И последнее. Никто из вас не имеет право на смерть до окончания наказания. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит!

Щелкнула пальцами, накрыв осуждённых сформулированным заклинанием.

— Сурово, — тряхнула пушистой шапочкой удивлённая приговором богиня. — Но справедливо.

Потом задумчиво потянулась рукой куда-то между воротником и шапкой:

— Только кто теперь будет править моим народом? Выборы придётся организовывать. Опять хлопоты и суета.

— А ты замени демократию, как не оправдавшую себя систему правления, на монархию. По мне, так самый правильный строй. Все выборные временны. Часто служат по принципу: после нас хоть потоп. Работают не на избирателей, а на обеспечение собственного блага, — и я кивнула вслед уходящим под конвоем бывшим правителям. — Монарху, при правильном воспитании, которое ты обеспечишь, манкировать обязанностями и отлынивать от службы отечеству честь не позволит. В свою очередь и детей своих будет воспитывать правильными правителями.

— Слушай, откуда ты всё это знаешь?