Глава восьмая

Щедрости советской нет границ

Добиваясь от Ванятки адекватного поведения, перевёл ему беседу с Мёльдерсом. Парень врубился, что дело плохо, но не осознал – до какой степени.

"Ты тупой? Представь, что на Советский Союз двинет армия бойцов, которым пуля в почку не больнее царапины на пальце".

"Их же двое…"

"Откуда ты знаешь? Короче, я к себе мотнусь, постараюсь навести справки. Могу наше тело парализовать, поскучаешь пару часов. Или можно тебе доверить?"

"Конечно! – тут Ивана вдруг в сторону увело. – А ты Ленина видел? Можешь ему передать, что мы все как один, да по его заветам и за его дело…"

"Цыц! Это лишний час займёт. Можешь не сомневаться, в преисподнюю постоянно свежие жмуры сыплются, новости несут. Он прекрасно осведомлён".

Квартирант вдруг насупился.

"А ты его не…"

"Не истязал? Нет. Клянусь – не тронул ни единого волоса на его лысине".

"Ладно. Обещаю не создавать проблем. Знаю уже, что меня ждёт потом".

Вот и хорошо. Разумеется, я не стал объяснять, что вождя мирового пролетариата каждые сутки отдают в руки грешников, чьи семьи погибли от красного террора, продразвёрстки и Гражданской войны, потом Ильича реанимируют и – по новой. Его действительно никто не пытает… из администрации зоны.

Я нашёл себя или, правильнее, военлёта Бутакова в обществе двух очаровательных девиц и пустой бутыли из-под самодельного вина. Беглый просмотр его памяти показал, что он выболтал им наши секреты, но девочки ни слова не поняли по-русски. Он обиженно взвизгнул, когда Мария (так в Испании каждую третью зовут) и Хуанита очутились в моих объятиях.

"Ты – женат, Ванятка. У тебя – Лиза".

"Так чо сам их лапаешь?"

"А я не женат. И от своего имени могу. Тоже грех, но не смертный, как в твоём случае. Разрешаю подглядывать".

Отстранённый от браздей… браздов правления, Ванятка засмурнел. Потом спросил:

"Больно ты весёлый вернулся. Узнал чо?"