- Давно готов. – Пробормотал Сергий, приготовляясь вставлять чип. Ксю разрезала последнюю нить и шов разошелся. Кровь хлынула густым потоком. В голове его мгновенно помутилось. Сквозь пелену он слышал отдаляющиеся причитания девушки.

Тьма. Тьма вокруг. Повсюду. Ни крупицы, ни песчинки Света в этой непроглядной первородной мгле. Но даже она не однородна. Он не видит, чувствует средоточие этой черноты. Потянувшись к ней своей волей, силами, надеждой он проникает внутрь. Падает, погружаясь целиком. Его трясет, и сминает, и рвет на части. Но в то же время будто спрессовывает, делает прочнее.

Он уменьшался до тех пор, пока не исчез практически полностью. В мире полной беспросветной пустоты висела в невесомости ничтожно малая пылинка. Она была неразличима, неотделима от тьмы. Но продолжала меняться. Он продолжал меняться!

Законы трансформировались, твердое стало жидким, большое малым. Внутри него текли потоки кремния и углерода, огибая острова газов. А он, раненый и обессиленный лежал на одном из таких островов. Цветов не было. Да и окружающее было скорее контурами, чем предметами.

Кряхтя и с трудом сдерживая стоны, он встал и огляделся. Он был в маленьком темном мире, сотканном из теней и отблесков. Постепенно глаза привыкали к окружающему, все более четко выхватывая из тьмы отдельные детали. Попробовав зачерпнуть субстанцию, внешне напоминающую песок, он чуть не лишился пальцев, и решил больше так не экспериментировать.

Прямо у него под ногами начиналась узкая тропа, которая была чуть светлее окружающего, и он, отбросив сомнения, пошел вперед. Мир без света, где одна тень жестче другой, где застывшие черные молнии тянулись к несуществующим небесам. Каждый шаг приближал его к цели, и он же стирал все, что было за спиной, превращая в воспоминания.

Он прошел несколько километров, если здесь можно было измерять пространство в километрах, прежде чем нашел останки существа, больше всего напоминавшего шарик с острыми лапками. Оно было в несколько раз крупнее его ладоней. Но, попытавшись его поднять, Сергий согнулся от неподъемной тяжести. Осмотрев шар со всех сторон, он нашел снизу семь маленьких глаз, шесть из них располагалось по кругу, а самый большой в центре.

Он мог поклясться, что их взгляд переполняли отчаянье и грусть. Испытывать жалось к столь странному существу было странно и неестественно, однако он не мог не пожалеть этот окаменелый шар на ножках-спицах. Сергий потянулся, чтоб погладить погибшее существо, но при первом же нежном прикосновении камень растрескался и осыпался песком.

Расстроенный, он поднялся на ноги, и только пройдя несколько шагов понял, что появился даже не свет, его отблеск. Сергий не мог сказать, в чем это выражалось. Пейзаж вроде не изменился, мир не стал светлее или теплее, но разница чувствовалась.

Через некоторое время он встретил еще одну окаменелость, затем еще и еще. Сначала они рассыпались от прикосновений, затем от взгляда, а потом и вовсе от одного его присутствия. И когда он дошел до трещины, доходящей, казалось, до самого ядра планеты, собранный свет указал ему путь. Едва заметная узкая тропа, на которой помещалась только одна стопа.

Спуск был не слишком крутым, но каждое движение давалось с трудом. И дело было не только в непреодолимом страхе высоты. Просто окружающий мир стал враждебнее. Гулкий ветер пытался своими порывами сбросить его вниз. На только что абсолютно ровной тропе появлялись мелкие камни, скользящие под ногами. Стена покрывалась острыми выступами колющими ему пальцы.

И только сама тропа оставалась неизменной по размеру. Не больше ширины стопы. Он спускался, потеряв счет времени, смотря только вперед. С каждой минутой казалось, что финал все ближе, что он уже почти спустился. Но стоило обернуться, как он вновь оказывался почти на самом верху. А внизу, казалось, насмехаясь, завывал ветер.

Он откуда-то знал, что если упадет вниз, то погибнет, разобьется о дно. Поэтому раз за разом повторял одно и то же действие, стараясь пройти дальше, но каждый раз оказывался все там же, почти на самом верху.

- Решайся, – вдруг услышал он голос в своей голове. Вокруг не было ни одной живой души. Однако этот голос, далекий, тихий, почти неслышный, придал ему решимости. И Сергий шагнул в пропасть. Он ожидал чего угодно, падения, острых шипов, черной реки, но вместо этого оказался у входа в пещеру.

Острые скалы расступались в стороны, оголяясь клыками раскрывшего пасть зверя. Черные, будто обсидиановые сталактиты, опоясывали тонкую тропинку входа. Но главное, что из этой пасти шло ощутимое тепло. Он подобрал со дна булыжник и кинул его в пасть, которая тут же захлопнулась. От камня осталась только пыль и мелкая крошка.

- Красота. – Сказал он мрачно, внимательно оглядывая пасть со всех сторон.

- Решайся. – Вновь прошептал голос чуть громче, чем в прошлый раз.

- Что-то мне подсказывает, что это не испытание храбрости. – Пробормотал он, и еще раз внимательно осмотрел вход в пещеру. Его особенно заинтересовала одна пара зубов, один из которых был сверху, а второй снизу. Осторожно приблизившись, он навалился всем телом на нижний зуб. Камень с громким треском подвинулся, нацелив свое острие прямо вверх. – Тогда: раз, два, Бегом! – Скомандовал он сам себе и рванул вперед. Это получилось настолько естественно, как будто он всегда так прыгал. Пасть с громким скрежетом закрылась, и, когда он обернулся, прохода уже не было.

- А ведь это только что был Рывок! – Удивленно пробормотал он вслух и огляделся. Извилистая тропинка петляла по полу пещеры, усеянному сотнями острых сталагмитов, скрываясь за поворотом.

Пройдя несколько поворотов, он прищурился. Свет, он наконец-то увидел свет! Кроваво-красный огонь горящей лавы. Но этот свет был не единственным, что появилось новое. Шары на лапках стремительно сгрудись перед входом. В красных сполохах они казались зловещими маленькими пауками, однако никакой опасности не излучали. Стараясь не наступить никому на лапу и внимательно глядя под ноги, он аккуратно двигался вперед, раздвигая их своим телом.