— А? — Яньлин с непониманием на неё посмотрела.
— Его Князь Борис построил, когда спас меня и ребят, — смущённо улыбнулась Мирослава. — Я попросила. Он решил, что сделать первый в Солнечной Системе институт Эвольверов — это хорошая идея.
— И сколько там… учеников?
— Человек сорок. Но им пока нельзя в Изначальный Мир, они не подготовлены. А я там числюсь учителем, — гордо заявила Мирослава.
— Это мини-приют для Мирославы и сирот, — решила объяснить Александра. — А насчёт института… Это Борис Артёмович так шутить любит.
— Ничего это не шутка, — возмутилась Мирослава.
В этот момент автомобиль остановился, и девушки вышли во двор. В небе ярко сияла луна, в кустах стрекотали сверчки, пахло травой и пылью.
— Пойдём, я покажу, — Мирослава потянула Яньлин за рукав.
Автомобиль остановился на возвышенности у двухэтажного кирпичного здания. Снизу же простирался большой стадион с беговой дорожкой, несколько корпусов, полоса испытаний. На небольшой площадке стояли в четыре ряда подростки в одинаковой тёмно-зелёной форме. Самым младшим было лет двенадцать, а старшим — семнадцать. Увидев Мирославу, все они в один голос прокричали:
— Приветствуем учителя Мирославу! — и каждый из них ударил себя в грудь правой рукой.
Яньлин ошалела от такого зрелища.
— Видишь, — счастливо улыбаясь, Мирослава помахала ребятам. — Все они в будущем станут Эвольверами и присоединятся к нашему Синдикату!
У Мирославы пиликнул смартфон. Она прочитала сообщение и улыбнулась ещё шире.
— Владислав разрешил мне использовать Жидкие Ядра, как хочется. Думаю, Князь не будет против, если я отдам их ребятам из института Эвольверов. А то что за институт такой, если во всём заведении только один Эвольвер, и тот — учитель?!
Глава 21. Организация
Где обезьянка? Я обошёл всю комнату, заглянул под кровать. Но пропажу не отыскал.
Вышел в коридор и увидел Люду. Она сидела на полу, а у неё на руках устроилась золотистая обезьянка. Я сперва испугался — подумал, что монстр навредит девочке. Но зверушка беспомощно махала лапками и пищала. Рядом с Людой лежал Бомжик — игрушка, которую я подарил.
Картина, представшая передо мной, была умиротворяющей, и я успокоился, вздохнув с облегчением. Подошёл к Люде и присел на корточки. Она выглядела всё так же болезненно, но её глаза светились жизнью.
— Тебе стало легче?
— Да, — она кивнула. — А это кто?