Собеседник делает паузу и указывает на свободный стул рядом. Но эльф не садится и идет в противоположную сторону к окну, чтобы оценить обстановку на улице. Ничего опасного увидеть не получается.

— Рассказала, — спокойно отвечает Габдул, отпивая из чашки, — но почему вы говорите таким тоном, словно прокаженный?

— Может, я действительно могу представлять опасность?

— Да, можете, но вы не выглядите садистом и преступником. С тем, кто с радостью причиняет боль другим и ставит свое благополучие превыше общего блага, мне говорить не о чем, но вы мне кажетесь другим.

— Как вы вообще прожили с такой доверчивостью?

— Ха-ха, шутите, это отлично, — кивает хозяин дома и ставит чашку на стол. — Знаете, халфлинги не особо хорошие воины, и природа приучила их быть шустрыми и смекалистыми. А что касается Кави, то она еще очень хорошо разбирается в людях.

— Вот как? — Кошмар делает вид, что не поверил услышанному.

— Зуб даю. Без этого она бы не выжила. Не всегда есть возможность спрятаться от опасности, и ей приходилось попадать в передряги. Думаете, так уж трудно обидеть девушку-полурослика? Надругаться, избить и ограбить? Просто. Поэтому у нее почти сверхъестественное чутье на приближающую опасность. А еще она мечтает стать писательницей, поэтому обладает великолепной эмпатией, что позволяет видеть в окружающих даже то, что скрывается.

— И зачем вы мне это рассказываете?

— Она мне рассказала, что видела ваше лицо, когда вы вдруг вышли из себя. Знаете, что она в нем увидела?

Эльф молча смотрит в ожидании ответа.

— Концентрацию и безраздельную тревогу. Словно вы боялись чего-то. Настоящие подонки, мрази и отморозки никогда не имеют такого выражения лица, когда причиняют другим боль, — Габдул доливает чай. — И я верю в то, что впечатление Кави редко обманывает. А еще я сам посредственный маг и могу почувствовать чужую агрессию за сто шагов. Ваш разум напоминает разбитое зеркало с дождем из очень острых осколков. Никогда такого не видел.

Тут Кошмар внутренне напрягается, так как собеседник только что признался, что является телепатом. Сразу становится понятна причина его спокойствия: если сейчас эльф выйдет из себя, то Габдул почувствует это до того, как злость отобразится на лице.

— Понимаю, маги Разума всегда вызывают опаску, — мужчина сразу понял, почему собеседник внутренне напрягся. Все же телепаты — великолепные переговорщики, так как могут сканировать реакцию даже таких людей, что идеально держат себя в руках.

Одиннадцатый опять ничего не говорит, вынуждая профессора из древнего ордена выдать больше информации.

— А еще вы нелюдь, мы заметили ваши уши во время переноски.

Рука непроизвольно дернулась к голове. Только сейчас эльф понимает, что банданы на голове нет, значит, его уши могут увидеть.

— Больше двадцати лет я не видел эльфа в этих краях, — продолжает Габдул, — поэтому очень сильно заинтересовался. После удачного покушения на принца жить нелюдям здесь стало намного хуже. Особенно тем, кто не может так легко скрыть свою нечеловеческую природу. В нашем ордене есть нелюди, и мы стараемся помочь каждому.

— По доброте душевной?

— Согласно кодексу ордена, — пожимает плечами собеседник. — А еще Кави рассказала, что вы очень сильный маг и владеете тайными знаниями. Для Искателей Мифов это все равно что цветок для пчелы.