Глава 4

Легкий, почти невидимый дым от подернутых пеплом углей небольшого костра мягко расстилается по дну ложбины. Ласкает взор безграничная панорама величавых заснеженных пиков, до которых, кажется, можно дотянуться рукой. Бездонно-голубое небо гор, без единого облачка, лживо обещает вечное благоденствие теплого лета. И хотя верить ему не стоит — август на дворе, первые ночные заморозки вот-вот грянут, — хочется, искренне обманувшись, отдаться в объятия великолепной горской природы и часами валяться на начинающей желтеть травке, умиляясь тихой идиллией, предстающей взору.

Мы с Саидом сидим у костра и вяло потребляем сочный шашлык из неполовозрелого барашка, запивая его молодым вином. Вяло не потому, что мясо невкусное — шашлык просто обалденный! — а в связи с тем, что съедено уже изрядное количество: не лезет больше.

Неподалеку от нас, в кустах под раскидистым кленом, дремлют Барин и Клоп — накануне они славно поработали и теперь пожинают заслуженный отдых перед завершающим туром круиза «пограничье — ЗОНА — пограничье». Остальные члены команды тоже здесь, рядом: искусно замаскировавшись, валяются себе на взлобках, слегка возвышающихся над ложбиной, и лениво ведут наблюдение каждый в своем секторе.

Отдыхаем мы. Встреча с информатором Саидом — последняя задача рейда. Почти двое суток напролет мы ударно вкалывали, не покладая рук, ни на минутку не присели. В многоцелевом рейде всегда так: грамотно напакостил на одном участке, и тут же надо делать ноги — стремительно уходить в другое место. Иначе отловят, как обожравшегося по осени зайца, задремавшего под кустиком, — у волков в ЗОНЕ феноменальное чутье, малейшая ошибка — и привет. Ничего особенного в этот раз мы не делали. Клоп с Барином установили фугасные системы с часовым механизмом на двух горных тропах, которые использовали зоновские «сталкеры» для проводки малогабаритных грузов, — когда мы убрались из того района достаточно далеко, обе системы дисциплинированно рванули, взвив черные клубы дыма. Теперь там голые стенки с отрицательным углом, доступные только для опытных альпинистов при соответствующей экипировке — Клоп никогда не ошибается в расчетах. Затем мы всей капеллой, под руководством Клопа, монтировали минное поле в седловине неподалеку от границы — там в последнее время повадились шастать какие-то «незарегистрированные» караваны с нашей стороны. Конкретно взять их за вымя мы пока не удосужились — все не до того было, — но скоро познакомимся поближе. У нас всегда так: если начинаешь разрабатывать какую-нибудь громоздкую провокацию типа Сарпинской, повседневные дела моментом приходят в упадок. Обычно на подготовку таких операций уходит от двух до трех недель напряженного труда всей команды — с полной отдачей сил и интеллекта. В этом определенная специфика нашего предприятия. Если с хорошо вспаханным и умело обработанным полем за две недели отсутствия хозяев ничего не случится (оно никуда не убежит и не успеет наглухо зарасти бурьяном), то с нашей «землицей» такие штуки не проходят. Две недели — слишком большой срок для ЗОНЫ, которая на свой лад перекраивает общеупотребимые понятия о пространственно-временных параметрах: моментально появляются свежепроторенные тропки и образуются в самых неподходящих местах новые пути, по которым прет в обе стороны неорганизованная черная сила, движимая желанием баснословной наживы. Так было и будет всегда, как ни пыжится Шведов, уверяя московскую «крышу» в том, что наша команда держит ЗОНУ под строгим контролем, конца-края этому противоборству в обозримом будущем не видно. Не хватает нас на всю ЗОНУ… Единственным ощутимым результатом данного «соцсоревнования» является тот непреложный факт, что всякая тварь в ЗОНЕ, так или иначе связанная с ней, знает: есть грозная сила, противостоящая существующему порядку вещей. Знает и опасается: иной «сталкер» десять раз подумает, прежде чем совать свой грязный нос в наши дебри… Помимо установки минновзрывных заграждений, мы обвалили три колодца на караванных путях, уничтожили переправу через горный ручей (восстанавливать будут минимум дней пять) и под занавес — совсем недалеко от точки встречи с Саидом — написали флуоресцентной краской на камне у лесной дороги: «Не ходи на Русь, чечен! Там живет твоя смерть…» Последнее было исполнено из хулиганских побуждений — этот пункт программа рейда не предусматривала…

И вот команда отдыхает в преддверии последнего броска к границе. Поели от пуза шашлычка, попили винца — спать хочется, удержу нет. Я поглядываю на сторожевое охранение: парни грамотно борются с коварной дремотой. Джо через каждые десять секунд тычет себя в нос соломинкой — ощущение не из приятных, нос у Джо покраснел, как у алкаша в последней стадии. Сало оперся спиной на ствол автомата — чуть задремлет, и сразу же глушак вонзится под лопатку. В том же духе исхитряются Лось и Мент.

Нельзя спать охраняльщикам. Несмотря на то, что граница недалеко — часа три пешедралом, — здесь все еще земля ЗОНЫ, где, напоминаю, целая куча крутых хлопцев, которые могут вырезать в один момент всю команду — «мама» сказать не успеешь.

В самом начале нашей деятельности, примерно в такой же ситуации, — на встрече с информатором (Грича Толхаев его звали, упокой Аллах грешную душу двурушника) — мы неосмотрительно расслабились и чуть было не стали добычей одной симпатичной банды, промышлявшей километрах в сорока севернее того места, где мы сейчас находимся.

Гостеприимство горцев не имеет границ — если ты приперся к нему действительно в гости, а не воевать пришел. Горец умеет так ублажить посетителя, что тому кажется, будто он является по меньшей мере центром мироздания и вообще цаца неописуемая. Славянину такие приемы чрезвычайно льстят — беря во внимание наши обычные взаимоотношения в повседневной жизни. В тот раз мы всем скопом на эту штуку купились, несмотря на то, что все парни тертые и битые — дальше некуда.

Грича забил барана, наготовил шашлыка, выкатил две канистры отменного домашнего вина… В общем, обожрались мы, упились и уснули, аки младенцы безгрешные. А когда проснулись, нас уже активно вязали резвые хлопчики из банды Лемы Сатуева, УАЕД,[4] заблаговременно предупрежденные за десять штук баксов вреднючим Гричей.

Ситуацию тогда вытащил Лось. Он сумел обезоружить одного неловкого парнишу ичкерского происхождения и в буквальном смысле перещелкал бандюков как утят — и всего-то за каких-то десять секунд…

От того достопамятного обеда у меня остался глубокий шрам на бедре — двое сатуевцев успели открыть ответный огонь, и зацепило по касательной. А еще у каждого члена команды в душе остался неприятный осадок. Теперь все мы испытываем неудобство оттого, что обязаны жизнью Лосю — киллеру по призванию, получающему острое удовлетворение от актов умерщвления себе подобных. Нет, мы все — профессиональные убийцы — это непреложная составная часть ратного труда, но… но мы делаем это из-за суровой необходимости и под давлением обстоятельств: потом эти жмурики частенько посещают наши сны и таращатся из непроглядной тьмы пустыми глазницами, зовя к себе в небытие…

А Лосю ничего не снится. У него после каждой бойни заметно повышается жизненный тонус — жрет, сволочь, с невероятным аппетитом, ласково мурлычет под нос какие-то веселенькие мелодии и остервенело пользует Ирку с Галькой. Короче, тащится он от этого…

Итак, все поели-попили и более-менее комфортно отдыхают. Все, кроме меня. Сейчас, когда команда восстанавливает силы, мне предстоит прилежно поработать мозгами, прокачать всю информацию, которую выдаст на-гора Саид, хорошенько запомнить главное и поставить задачи информатору, обсудив с ним направления дальнейшей деятельности.

Я подливаю Саиду вина — слежу, чтобы его стакан был полным. Авось накачается и вывалит что-нибудь лишнее, незапланированное к подаче. Хотя шанец сей слишком призрачный: с таким волчарой, как Саид, подобные штучки не проходят. Сколько раз пытался его напоить — КПД ноль. Было дело, даже спирт прихватывал с собой для этой цели: вылакал, чеченюга, пол-литра, запивая вином, и только слегка окосел — язык начал заплетаться.

Лишнего он никогда не скажет, даже под страхом смерти. Имел случай убедиться в этом.