На следующий день состоялась встреча командования группировки с администрацией Гирлихаша и Халашей, предметом которой были нудные разборки на тему: «По какому поводу взрыв?!»

Я на той встрече не был: отлеживался после контузии и по ходу дела объяснял особистам, каким образом у меня на «бесконтактной» операции образовался «двухсотый» с резаной раной. Спустя три дня те же самые особисты притащили мне видеокассету «духовского» производства, реквизированную на одном из наших блокпостов у водителя чеченца, и продемонстрировали обычный пропагандистский ролик… публичный расстрел главы администрации Гирлихаша, который, судя по закадровому тексту, предал свой народ и помогал федералам.

Заинтересовавшись столь странным продолжением истории со складом, я через пару дней затесался в отделение охраны командующего и поприсутствовал на очередных переговорах с администрацией договорных районов.

В качестве главы администрации Гирлихаша на встрече выступал бывший командир отряда самообороны Мурат-два. Был он мрачен и немногословен, небритую личину украшали свежие синяки, а кисть левой руки покоилась на перевязи, под обильным слоем свежих бинтов. На этот раз он не показался таким симпатичным, как в нашу первую встречу, когда из всех присутствующих чеченцев я выделил его как производящего самое благоприятное впечатление. Скажу более — я не пристрелил его прямо на глазах у командования только потому, что прекрасно понимал: теперь от этого хитрого ублюдка зависит «скользящий» мир в договорном районе и жизни сотен наших пацанов…

На следующий день, после плотного завтрака, мы отправились обозревать окрестности на предмет обнаружения всяко разных бацилл и микроберов — в свете функционирования нашей полулиповой комиссии. Мурат, которого мы попросили сопроводить нас на экскурсию, страшно удивился, узнав наши намерения: он-де всегда думал, что оные бациллы отправляют свои грязные делишки только в летнее время, когда тепло. Вполуха слушая пространные изречения Грега, я перевел главе администрации: оно конечно, летом для бацилл лучше — не мерзнут они. Но обнаруживать этих вредных микроберов надо именно зимой, когда они все спят и набираются сил, чтобы пробудиться по весне и начать буйствовать в многострадальной ичкерской флоре и фауне.

Выслушав наши доводы, Мурат прихватил с собой автомат с боекомплектом и пригласил всех садиться в его «Чероки» (до боли знакомая тачка! Интересно, а не унаследовал ли наш красавец в числе всего прочего и жену с детьми «проданного» «духам» несчастного Мурата-один?!).

— А что, у вас здесь до сих пор идет война? — придурковато поинтересовался я, кивнув на автомат и двух вооруженных охранников, намеревающихся грузиться с нами в «Чероки». — Могут напасть злые люди?

— С чего вы взяли? — удивился Мурат. — Обычное сопровождение, мало ли…

— А-а-а! Это есть понятно! — коварно констатировал я. — Значит, вы боитесь вояжировать в своем районе? То есть здесь, на периферии, ситуация не контролируется… Угу… мистер Баграев говорил нам, что вы тут не в состоянии навести порядок…

— Я не могу навести порядок? — оскорбленно воскликнул Мурат. — Да без моего ведома в этом районе ни один лист с дерева не упадет! Да я тут всем подряд…

— Тогда зачем вам эти автоматчики? — невинно спросил я. — Зачем вам самому оружие? Для солидности?

— Оставайтесь, обойдусь без вас, — распорядился по-чеченски Мурат, обращаясь к охранникам. Досадливо крякнув, он натужно улыбнулся и сообщил мне:

— Тут у нас много диких зверей… Они могут напасть на человека, вот и приходится принимать некоторые меры предосторожности. Ичкерия богата дикими животными, они у нас здесь в таком количестве, как ни в одном из национальных парков Америки…

Далее последовала пространная лекция о несметном запасе всяких диких тварей в безразмерных горах великой Ичкерии и несомненном преимуществе всех этих диких перед остальными тварями равнинного происхождения. Повествование продолжалось до тех пор, пока лектор не обратил внимание, что мы заехали в лес (я напросился за руль, сославшись на маниакальное пристрастие к вождению всего, что движется) и по едва заметной осклизлой колее катим в чащобу.

— Зря мы сюда. Вы же сказали, что вам нужно проверить водоемы, источники, впадины… Там проверять нечего, кроме леса, ничего нет, — беспечно сообщил Мурат. — Надо было по опушке двигаться, к реке.

— Нас интересует, эмм… как это? О! скотинский захоронение, — важно заявил я. — Мы вчера смотрели по карте — как раз эта дорога! Видите ли, мистер Гиксоев, все эти скотинский захоронение очень страшный источник эпидемий…

— Так вы хотите на хамашкинский скотомогильник прокатиться? — удивился Мурат. — Ну вы даете! Это же далеко! Это совсем не в моем районе! Что ж вы сразу не сказали?

— Вы не можете ехать в другой район? Вас туда не пускает тамошний босс? — вежливо поинтересовался я. — Мы не знали, что у вас так строго…

— Да при чем здесь «пускает — не пускает»! — досадливо поморщился Мурат, нервно выбив пальцами дробь по прикладу автомата. — Просто это другой район — я там не могу отвечать за вашу безопасность! Давайте так: доедем до границы моего района, я вам покажу все, что вас интересует, а потом поедем назад, я свяжусь с администрацией соседей и договорюсь насчет дальнейших исследований… Вас устроит?

— Значит, на скотинский, эмм… скотомогила сейчас никак? — обескураженно пробормотал я. — Не получается?