Никаких строений здесь не было: в склоне балки, у самого дна, зияло закамуфлированное масксетью отверстие, которое я сумел рассмотреть лишь после того, как Мурат подошел к нему вплотную и откинул просвечивающийся капрон в сторону.
— Молодцы, ребята, — что и говорить, — искренне похвалил я и поинтересовался у Мурата:
— А что — охрану вообще не выставляете? Не боитесь, что кто-то наткнется на ваше добро и утащит все к чертовой матери?
— Охрана не нужна, — Мурат презрительно оттопырил губу и посмотрел на меня как на несмышленыша, сморозившего очевидную глупость. — Без моего ведома сюда никто из наших не сунется. Ваши тут не ходят, боятся… И правильно боятся, лес напичкан минами. Так что, если кто-то полезет, мы обязательно услышим. Будет очень громко.
— Ах ты, Петросян ты наш домоделанный, — опять похвалил я и скомандовал, пятясь назад:
— А ну открывай!
Мурат оттащил в сторону масксеть, поколдовал с номерным замком и открыл поочередно две тяжеленные дубовые створки массивной двери, запирающей вход в склад. Включив мощный «дракон»,[29] я обозрел помещение, довольно крякнул и жестом пригласил соратников полюбоваться.
Вообще-то слухи на войне — вещь обыденная и привычная, это как непреложный атрибут фронтового жития. Наверно, жизнь казалась бы просто скучной и пресной, не будь всех этих диковинных ночных «ниндзя», вырезающих в полном составе целые заставы, но обязательно в соседней группировке, не у нас; баллистических ракет, спрятанных «духами» до поры до времени далеко в горах; чрезвычайно активных и совершенно бесшумных НЛО, рассекающих беспрестанно пространство над театром военных действий… В данном случае слухи о диковинном складе с минами оказались также несколько преувеличенными. Но факт оставался фактом: примерно десятая доля того, о чем болтали злые языки, здесь воплотилась в реальность. Я поневоле засомневался: а вдруг и все остальное — тарелки летающие, «ниндзя» и ракеты — тоже не понарошку?!
В просторной норе размером с хороший автомобильный бокс вдоль стен тянулись аккуратно выструганные стеллажи в три яруса. А на стеллажах покоилось изрядное количество мин — я с первого взгляда даже приблизительно не сумел определить — сколько их здесь. Помимо мин, имелись и другие ратные прибамбасы: реактивные огнеметы неизвестной мне маркировки; разовые противотанковые гранатометы — несколько десятков бухты ДШ, разнообразной проводки и ряд других наименований смертоносного инвентаря.
— Это нельзя взрывать, — елейным голосом пролепетал дядя Ваня, рассматривая хранилище округлившимися глазами. — Пусть меня расстреляют из гранатомета, но я вывезу все это отсюда! Да ты посмотри, командор…
— Согласен, — поддержал я старого сапера и поинтересовался у загрустившего Мурата, указав на едва заметную в высокой траве колею:
— Куда выходит эта дорога?
— К хамашкинскому скотомогильнику, — неохотно ответил Мурат и вдруг замогильным тоном поинтересовался:
— Теперь… теперь я вам не нужен, да? Теперь вы меня расстреляете? Слушай, ты слово дал…
— Нет, ты нам пока что еще нужен, — весело опроверг я домыслы пленника, быстро прикинув в уме карту местности и сообразив, как можно без особых проблем осуществить желание дяди Вани вывезти содержимое склада. — И слово свое я всегда держу — ты будешь жить, что бы ни случилось… По дороге до скотомогильника сюрпризы есть?
— Нет, нет — там все чисто! — ответил Мурат, сверкнув глазами, и сразу стало ясно — соврал, гаденыш!
— Очень хорошо, — одобрительно кивнул я. — Тогда мы сейчас сделаем так — привяжем тебя шнуром к переднему бамперу твоей машины и прокатимся до скотомогильника. Ты будешь идти по дороге спереди, метрах в пятидесяти, а мы, так и быть, поплетемся в «уазике» сзади. Давай покатили.
— Ва-а-а-а! Вспомнил! — внезапно озарился Мурат. — Там есть одно место — фугас на фотореле стоит. Как из леса выезжать, на самой опушке, надо вправо отойти и выключить его — там переключатель в дупле есть. И как это я забыл! Вот память! Клянусь Аллахом…
— Не надо, не клянись, — остановил я его и поинтересовался у дяди Вани:
— Сколько времени, транспорта и людей понадобится, чтобы увезти все это отсюда?