— Подполковник Молин, — Иван с индифферентным лицом показал Зиночке раскрытое удостоверение.

— Зинаида Князева, — сухо ответила старая знакомая.

— Так вот, значит, мы с Зиной обошли корпус и встали за углом под окнами процедурной… — продолжала прерванный рассказ Эмма.

— Стесняюсь спросить: а что две симпатичные девушки делали в полдвенадцатого ночи в таком непрезентабельном месте?

— Курили, — понизив голос, сообщила Эмма.

— Курили?! — не поверил своим ушам Иван и, пренебрегая конспирацией, строго посмотрел на Зиночку.

— Мы сначала выпили на танцах бутылочку винца, а потом — курили… — пояснила тамада.

— Замечательно! Пили, курили… Разврату не предавались? — казалось, что Молин, забыв про правила игры в шпионов, сейчас возьмёт Зинаиду за ухо, а затем на глазах у всех присутствующих отведёт в машину и отправит домой.

— Не предавались, — сокрушённо ответила Эмма. — Никто нас не соблазнял…

— Ну слава богу! Хоть тут пронесло, — выдохнул Иван. — Но это очень показательно, что в санатории, практикующем передовые методы лечения, и наливают, и курить разрешают.

— Во-первых, мы не курили, — зло пояснила Зина. — Мы только собирались, а во-вторых, я — не курящая. Я за компанию ходила. А курить здесь категорически запрещено, поэтому и прятаться приходилось…

— Угу-угу, — пробормотал подполковник. — На первый раз прощаю и сообщать администрации о вопиющем нарушении регламента медицинского учреждения не стану. Теперь рассказывайте о том, что видели!

— Сначала раздался характерный звук открывающейся балконной двери, — Князева начала отвечать сама.

— Почему такая уверенность? Почему думаете, что это было не окно? — спросил полицейский.

— Потому что, смею предположить, подготовка к зиме во всех номерах производилась одинаково. Вот у меня в номере окно открывается почти беззвучно, а балконные двери — они во всех комнатах аккуратно заделаны на зиму утеплителем. И открывать их не рекомендовали. Так вот, тот, кто открывал дверь, делал определённые усилия, и сначала я различила щелчок, а затем — затяжной звук треснувшей наклейки. Пролетевший над нами пакет ориентировочно был выкинут с последнего этажа. Так как приземлился прямиком за забором. Со средних этажей это сделать было бы более затруднительно. Никаких разговоров или чьих-то голосов мы не слышали. По всей вероятности, до тех пор, пока мы не ушли, даже дверь не закрывали. И это говорит о том, что злоумышленники нас могли заметить. А теперь ещё и вы с нами в людном месте беседуете.

Эмма, глядя на новую подругу, стояла с открытым ртом.

А Молин поскрёб затылок и только крякнул. Он торопливо записал что-то в блокноте и отпустил свидетельниц.

— Спасибо, девушки, ступайте на свой завтрак. Понадобитесь — навещу.

— Зин, а Зин, ты точно переводчица? — подозрительно спросила Эмма, размешивая в тарелке манную кашу.

— Переводчица, но часто присутствовала на допросах и дознаниях иностранных граждан, — выкрутилась Князева.