Разговор не клеился, никто не хотел думать о деле ткачей. Да и не могли они.

Мэри и не знала, что стало с теми папками, что принес Джек. Остались ли они лежать на столе Томаса, или Джек взял их с собой?

Джек ушел вслед за Марлой, и Мэри не решилась попросить его проводить ее до дома. Пока он был тьмой без единой искорки эмоций, она чувствовала рядом с ним тревогу.

Она нашла себя в том, что "видит" людей своим даром. Но сейчас Джек был для нее невидим.

Будто его и не было.

Мэри оставила Томаса в совершенно растрепанных чувствах, но, к сожалению, она ничем не могла помочь другу-шакалу.

Наоборот, она слышала, что он хочет остаться один. Она понимала его.

Ни о каком деле речи не пойдет, пока они не вернут Киру.

Если бы еще знать, как ее вернуть…

А ведь, она, Мэри, может помочь! Она может нарисовать Киру.

Думать о подруге и применить свой дар.

Почему это не пришло ей в голову раньше? Она могла сделать это еще вчера!

Время. Время идет. И сейчас, когда Мэри осознала всю степень своей глупости, оно больше не кажется вязкой субстанцией, обволакивающей все вокруг.

Нет.

Теперь оно летит с бешеной скоростью, и Мэри кожей чувствует: что-то происходит. Прямо сейчас.

И она не в силах это предотвратить.

Она опоздала.

Хлопок двери заставляет ее сердце колотиться от ужаса. Задумавшись, она не почувствовала чьего-то приближения!

Раскрыв свои слепые глаза, Мэри пятится от окна, пытаясь нащупать руками хоть что-то похожее на оружие.

Дыхание. Она слышит дыхание!