— Именно, — кивнул боярин. — А этот… В общем, он пообещал этому боярину сжечь его заведение. «Майонезную».

— Дурак какой, — укоризненно посмотрела боярыня, на совсем поникшего Майкина. А затем перевела взгляд на мужа: — Но ведь не сжёг?

— Не сжёг. Он вообще должен благодарить богов, что жив остался. Всего лишь получил четыре дырки в руке и шишку на лбу.

— Всё так серьёзно? — нахмурилась Ефросинья.

— Я как раз только сегодня получил информацию по этому Северскому. Он в своём княжестве за куда меньший проступок вырезал боярина с частью семейства, и забрал себе всё его имущество. Причём боярин тот был из служивых. На хорошем счету у местной княгини.

— Страсти какие! — округлила глаза боярыня.

— Это ещё не всё! Затем он убил родича этой княгини. То ли племянника, то ли кузена. И из-за этого уехал в ссылку. Сюда, в столицу.

— Бешеный какой-то, — фыркнула Ефросинья. — А он что, действительно молод?

— Семнадцать лет всего.

— Молодой, да ранний. Но ты же, лично, ему ничего ещё не сделал?

— Я нет, — снова вздохнул боярин. — Но этот вот идиот общался с ним от моего имени.

— Может, к папе обратимся? — неуверенно произнесла боярыня.

— И что мы ему скажем? — хмыкнул её муж. — Что опасаемся какого-то юнца?

— А мы опасаемся?

— Ах да! — хлопнул себя по лбу боярин Тришкин. — Самое главное я тебе и не рассказал. Этот боярин Северский — он бывший боярич Дёмин.

— Из тех самых Дёминых?

— Из тех самых. Так он когда из рода вышел, треть всех их бойцов себе под руку забрал. А они и не пикнули.

— Да что там за зверь такой⁈ — воскликнула боярыня, поглядывая на Майкина теперь уже кровожадным взглядом.

— Вот я сейчас и не представляю, что делать дорогая, — пожал плечами Тришкин. — По-хорошему, мне бы лично ему принести извинения. Да виру какую заплатить. Но нельзя. Боюсь, такого моя репутация не выдержит. Невместно.

— Знаешь что, дорогой? — немного помолчав, решительно произнесла боярыня. — Я сама займусь этим Северским!