— Дорогой, что случилось⁈ — забежала боярыня в кабинет, испуганно прижав ладони к лицу. Правда, не забыв при этом активировать огненную «Кольчугу».

Картина, что открылась перед ней, была несколько нетипична для этого места.

Перевёрнутое кресло. Сидящий в углу, прямо на полу боярский сын Майкин. И боярин Тришкин, её любимый супруг, мечущийся по кабинету, словно дикий лев.

— Фрося? — замер на одном месте Владимир Сергеевич и с удивлением на лице посмотрел на жену.

— Я спрашиваю, что случилось? — показательно поджала губы она. — Грохот на весь дом. Крики. А если бы у нас были гости? И почему Боря весь побитый лежит на полу?

Боярский сын Майкин действительно выглядел неважно. Перевязанная какой-то окровавленной тряпкой ладонь, огромная шишка на лбу и наливающий прямо на глазах синяк на всю левую половину лица. Причём синяк — это явно дело рук её мужа.

— Этот… Этот… — снова начал заводиться боярин Тришкин, указывая пальцем на Майкина.

— Володя, успокойся! — властно произнесла боярыня. И это действительно помогло. Владимир Сергеевич на секунду прикрыл глаза, сделал глубокий вдох, а затем выдох. — Теперь рассказывай.

— Этот урод нас подставил, милая, — почти спокойно сказал боярин. — Причём, подставил, судя по собранной мною информации, весьма крепко.

— Настолько всё плохо? — удивилась Ефросинья.

И было чему удивляться. Её муж всегда ходил по краюшку между законом и криминалом. Но черты никогда не переступал. Было несколько неприятных случаев, опять же из-за нерадивых подчинённых, но их получалось решать без особых потерь. Отчасти, благодаря высокому покровителю.

В принципе, этот покровитель мог решить уладить почти любые их проблемы. Если бы захотел. Но и откровенно разбойные выходки он не одобрял. Да и не доходило обычно до такого. Как правило, всякие худородные бояре и боярские дети и сами были рады, если в долю их дела входил такой человек, как боярин Тришкин. Он и советом всегда поможет, и делом, если понадобится. Имея огромные связи в столице, можно решить множество вопросов.

— Боярин, — жалобно простонал с пола Майкин, — там пацан совсем молодой. Точнее — два пацана. А гонору как у князей столичных.

— Пацаны? — приподняла бровь боярыня, глядя на мужа.

— Про второго не знаю, — устало вздохнул Владимир Сергеевич. — А вот первый — это некий Вольный боярин Маркус Северский. А второго как зовут?

— Вольный боярин Корнев, — держась за глаз, тихо ответил боярский сын Майкин.

— Вот, ещё один Вольный боярин, — развёл руками Тришкин.

— Северский… — задумчиво протянула боярыня. — Что-то знакомое…

— Майонез, — подсказал ей супруг.

— Точно! — аж подпрыгнула Ефросинья. — Салат Северный, который тебе очень по нраву!