Их несет над полом и выбивает их же телами двери в клуб, посетители которого даже не слышали стрельбы. Иглы, вместе с пламенем, вязнут в черной пелене щита, а Алекс стискивает зубы от нестерпимой боли, но так и не отпускает магию на волю. Что ему боль, ведь если он даст слабину, то его сперва разорвет на части осколками, а что останется — поджарит пламя.

А где-то там, на той стороне этого маленького филиала Бездны, на дороге паркуется уже второй грузовик, из которого выбегает вооруженные до зубов, закованные в кевлар, наемники или военные. Каменные огры валяются на земле с простреленными головами, а по улице разбегаются кричащие посетители, резко решившие, что в клуб они могут наведаться и в другой вечер.

А затем время побежало так быстро, будто собиралось наверстать упущенное время.

Адель с Алексом упали на землю под ноги парочке обжимавшихся эльфов в обтягивающих платьях. Дум так и не понял, какого они пола — кто разберет этих ушастых.

Огонь от взрыва ворвался в помещение, но, что удивительно, не превратил танцпол в сосредоточие хаоса. Наоборот — танцующие и дергающиеся в такт светомузыки встретили происходящее рукоплесканиям и криками. Им казалось, что все это только часть шоу.

— Вставай… вставай, Алекс!

Адель, перекрикивая ревущую музыку, потянула Дума наверх. Тот попытался встать, но у него не получилось. Пусть боль, на самом деле, и была эфемерная, но мозгу-то какая разница по какой причине страдать. Ноги Дума подкосились, и он рухнул вниз.

Как раз вовремя.

В следующее мгновение в зал ворвались Кевлары и начали вести беспорядочно-прицельный огонь. Беспорядочный, потому что Алекс отчетливо видел чьи-то оторванные руки, головы, брызги крови и лентами взлетавшие под сложный узор металлического потолка — кишки.

Это только в кино показывают, как пуля аккуратно пробивает тело человека, оставляя после себя ровное отверстие. На деле же, когда калибр семь — шестьдесят два врезается в сустав субтильного человека или представителя иной расы, то разносит тело в труху.

Те два непонятных эльфа, в которых врезался Алекс, тому самое яркое доказательство. Их головы вылетели словно пробки из бутылок от нагретого и взболтанного шампанского. Пальцы, кости, руки и ноги веером разнеслись по залу, а десятки тех, кто стоял позади, падали замертво, так и не поняв, что произошло.

На секунду клуб застыл.

Застыли танцующие на пилонах девушки из числа разогрева. Диджей убрал руку от пульта и музыку “зажевало”, далеко не ритмично повторяя один и тот же бит. Какая-то из пуль, видимо, задела огромную голографическую “статую” в центре зоны отдыха и та, раскинув руки к потолку, замерла, потрясая своими обнаженными формами.

Люди за столиками чуть привстали, чтобы увидеть, что творится около входа.

Все это продлилось не дольше доли мгновения, а затем начался тот самый хаос. Все куда-то бежали, что-то кричали. Рвались платья, падали на пол кошельки и драгоценности, и все это под аккомпанемент беспорядочных выстрелов во всех и каждого, кто бежал к единственному выходу.

Про то, что в клубе существовало еще как минимум три или четыре пожарных выхода — большинство забыло, превратившись, как и следовало ожидать, в стадо, ломящиеся в единственный видимым для них проход. И, кому бы не насолил Синдикат в целом и Адель в частности, они были достаточно отмороженными, что валить всех и каждого в надежде, что среди убитых окажется нужная им цель.

— Да вставай же ты! — Адель рывком, демонстрируя нечеловеческую силу, подняла Алекса на ноги.