Алекс провел рукой по рычагу механической коробки — индивидуальный заказ. В эпоху магических приводов и полной автоматизации, его атмосферный двигатель объемом шесть литров, выдающий семь сотен лошадей и гарантирующий разгон от нуля до сотни за немногим больше, чем две секунды был сродни последней картине великого художника в эпоху повального увлечения фотографией.

Причем здесь тогда приставка “Magic” в названии серии? Это что-то вроде ностальгического юмора. Магия старой эпохи — вот что вкладывали создатели в этот автомобиль. Настолько аналоговый, что здесь даже дисплея не имелось для мультимедийной системы. Сидения тоже регулировались вручную.

Это на какое-то время ввело Адель в замешательство, но она быстро сориентировалась. Повернув ключ с левой стороны от руля, Алекс вдавил педаль газа и буквально вылетел с подземной стоянки, мгновенно вливаясь в жидкий поток машин вечернего Хай-гардена.

Ночной город встретил их легкой прохладой приближающейся зимы, озерами разливающегося в воздухе неона, искрами волшебного электричества и песней любимого радио Алекса.

Диджей “Last standin’ Rock-n-Rolla” как раз открывал свою новую рубрику. Песен, которые меньше всего ожидаешь услышать на этом радио. Всего полчаса каждую ночь. Почему-то Алексу так запала эта рубрика, что он порой даже прерывался от работы специально, чтобы послушать что там подобрали к эфиру:

— Дорогие мои полконники тыкать палкой в давно почивший труп старины рока, сегодня, в ночной рубрике “Не такая, как все” я предлагаю вам послушать композицию — “Is” от гениального, но никому неизвестного композитора “Yoko Kano”. И даже не спрашивайте, где я её отрыл. Это одновременно постыдная и смешная история.

Алекс выкрутил громкость посильнее и опустил окна. Под спокойные, в чем-то методичные звуки мелодичной песни они неслись через мосты и перекрестки, лавировали между рядов будто застывших в желе машин, так похожих на скучных и сонных мух.

Адель высунула руку в окно. Её пальцы ласкали ветер, скользя в его потоках. Дум же ни о чем не думал. Все его мысли сосредоточились на мелодии, девушке на соседнем сидении, и переключении передач. Ноги прыгали с педали на педаль, не позволяя стрелке тахометра рухнуть ниже цифры четыре.

На спидометр он даже не смотрел.

Ему и не требовалось.

Он чувствовал машину как продолжение своего собственного тела. Каждый поворот. Каждый рывок. Каждое ворчание мотора и визг тормозов. Все это было его тело. Стальное и могучее.

Он любил водить. И любил скорость. И эта поездка ничем не отличалась от любой другой такой же. Ничем, кроме того, что в первый раз в жизни он разделил эту радость с кем-то другим.

Адель просила его. Но как можно просить от человека сделать то, что сделать невозможно. Лучше она попросила звезду с неба. С этим Дум хотя бы справился. Он ведь маг. Пусть и черный.

Амальгама стрит, улица художников, наркоманов, моделей, певцов, проституток, уставших брокеров, писателей, режиссеров, танцоров и всех тех, кто устал от серости дней и искал упоение в бескопойной жизни, полной музыки, света и забытья во всем том, что может одурманить разум.

Улица, засыпавшая лишь под утро и гремящая каждую ночь. Улица вечного праздника. Ярко-синяя машина Дума, столь дерзко выделяющаяся на фоне черно-белого движения Хай-гардена и лишь немногим более цветастой расцветки автомобилей остального города, терялась здесь среди пестроты палитры расцветок.

Алекс пролетел мимо здания, где скрывался клуб Бездна. Миновал несколько баров, которые посещал по настроению, проигнорировал зазывающих красоток на “берегу” — небольшом островке посреди дороги и успел до конца песни припарковаться там, где попросила его это сделать Адель.

В момент, когда он заглушил двигатель, затихла и песня, оставляя за ними двумя еще один небольшой, волшебный секрет. Возможно даже куда более приятный чем сутки, проведенные в номере отеля.

— Мы приехали, — Адель достала из артефакта револьвер и переложила его в карман толстовки. Разумно, учитывая, что у каждого уважающего себя мага имелось наготове заклинание, блокирующего доступ смертного к пространственному артефакту.

Дум, понятное дело, до сих пор корил себя за то, что сразу не распознал в кулоне именно его — пространственный артефакт. Тогда бы… ничего конкретно не изменилось, но он бы не ощущал себя идиотом.

Они вышли из машины, и Алекс буднично кинул ключи парковщику и, миновав красную дорожку, на которой столпилось пару сотни ожидавших разрешение на вход посетителей, подошел к вышибале. Как и любое уважающее себя заведение, клуб “Иезекиль” держал на входе парочку огров в костюмах от Дольче.