Голос молчал. Клепий крутился вокруг собственной оси, пытаясь найти источник этого голоса. Воистину, он казался для путника чем-то чужеродным, словно он был не от мира сего. Некоторым императором давали в похвалу, либо же наоборот, эпитеты к их голосам — железный голос, золотой голос, или металлический. Железный голос казался грубым и одновременно звонким, по появлению этого голоса было понятно, что человек сей властный и не любят, когда противиться его воле. Человек же из этой пещеры обладал каменным голосом — холодным словно каменные плиты, вечным, словно горные пики этой гряды, отстранённым, словно мелкая галька, тысячелетиями покаявшаяся на дне морей, где и не ступает нога человека.
— Гесиор? — Клепий продолжал своим взглядом искать хранителя печати, но безрезультатно.
Сквозняк небрежно шевелил языки пламени, тень стража путалась у него за спиной и преследовала его, повторяя каждое движение. Монолитный и твердый голос вновь умолк.
— Гесиор! — крикнул во всю глотку страж и поднял факел на вытянутую руку.
Он шел по одной из стен пещеры и осматривал ее, пока не наткнулся на странный силуэт.
— Быстрее, — теперь голос хранителя печати стал более хриплым и тихим. Черви уже добрались до моих легких.
Эхо безропотно вторило тому, кто покоился в этих стенах.
— И до голосовых связок.
Голос уже был ближе и действительно, судя всего источник его являлся этим силуэтом.
Старое древнее и чистое наречие было сильно искажено ветрами времен, но страж с трудом понимал, что говорит хранитель.
Фигура была больше любого человека, которых когда-либо видел страж. Клепий подошел к Гесиора и осветил факелом его тело.
У Клепия пропал дар речи. То, что тьма может сотворить с человеком воистину ужасно и никакая выдержка не поможет человеку подготовить его к такому извращению. Клепий упал перед хранителем печати на левое колено и опустил в знак приветствия свою голову. Зачем он это сделал? Страж не смог ответить на этот вопрос, даже уже выйдя из пещеры. Скорее всего он понимал, на какие жертвы пошел Гесиор, чтобы сохранить печать от сил Тьмы.
" О, двенадцать богов. Какие бесконечные муки претерпел этот человек? И все ради того, чтобы каждый из когда-либо живущих в Делионе, спал спокойно, ел, любил, творил, растил, даже не задумываясь, что там, где-то далеко за морем, на одной из сотен пиков закован в объятия горы человек, позволяющий нам жить под небосводом этого бренного мира."
Благолепие перед этим поступком наверно и заставило Клепия опуститься на одно из колен перед хранителем печати.
— Сколько лун прошло с тех пор, когда здесь в последний раз была живая и трепещущая перед Светом душа? — задал вопрос своим странным голосом Гесиор.
Он неспешно растягивал каждый свой слог, мучимый червями, голодающими его легкие и наполняющие дыхательные пути. Дышал он медленно, но громко, иногда всхлипывая или задыхаясь. Клепий не позволял себе поднять себе голову и посмотреть Гесиору в лицо.
— Не знаю, — старался ответить на свой вопрос хранитель печати. Знаю лишь то, что он назвался Предтечью.
Клепий вздрогнул. Когда Гесиор замолчал, в гробовой тишине пещеры ему слышалось только потрескивающий звук факела и копошение червей в животе Гесиора. Он поднял свой взгляд на хранителя печати.
Его тело было будто было заковано в гору, словно этот человек сросся с каменной породой. Обе его руки были раскинуты в сторону — левая была по локоть закована в мощь камня, пальцы на этой руке были неестественно выгнуты. Правая же была согнута в локте, одна кисть поросла камнем до самой ладони. Гесиор будто бы носил старые доспехи еще времен Первой Империи — нижняя часть его груди, чуть ниже ребер и до пупка была закована в твердый камень. На самой груди, словно улитки, присосавшиеся к телу, было еще несколько камней, двигающиеся в такт его дыханию. Из живота же стекала кровь и из зияющей дыры вываливались комками черви, от чего Клепий отступился и чуть не упал на пятую точку. Каждый из них был размером с его указательный палец, отвратительные существа копошились в едином клубке покрытые слоем крови хранителя. Ноги Гесиора были вывернуты в неестественной позе и оба бедра вросли в камень горы Шармат, ниже колени были избавлены от твердой породы и чуть выпирали вперед, а вот ступни хранителя вросли в твердую прямоугольную подставку из камня, будто это был постамент статуи.
— Он клялся своим Honorium, что пройдет немало солнцеоборотов, — Клепий следил за грудью Гесиора, которая вздымалась медленно вверх, а затем вниз. И придет ко мне тот, кто освободит от моих вечных мук.