Вошел царь в опустевший город и увидел все, что обещала богиня, исполнено. Абисад возрадовался своим десяти тысячам детей и отблагодарил богиню обильными жертвоприношениями.

Но всяк, что есть во вселенной, имеет свой конец. Так и Абисад, отошедший от мира сего оказался в залах Миротворца. Бог Хаа, восседал на своем золотом троне и ростом он был выше всяких стен городских. И были из спины его крылья орлиные, а голова же у него была совы, что мудростью своей почиталась везде. И говорит ему Хаа, указав на Весы Судьбы.

— Вот сотворивши зло одно меньшее, — указал Миротворец на огромную чашу весов, где лежал брат Абисада Месид в том же положении, как его закололи.

Абисад, увидев своего брата умершего, расплакался и пал на колени перед Хаа, моля его о пощаде. Но бог Судия его не слушал.

— Вот зло большее, — указал Хаа на чашу, где увидел Абисад десять тысяч его верных сынов, мучимых в плену. — Оставив их и не уплатив в жертвы своего человека любимого, погубил бы ты десять тысяч этих душ.

Абисад заплакал еще сильнее, распростёршись ниц даже и не думал, поднимать своих глаз на бога, ничем не подкупаемого, никого не боящегося. Наоборот, все боги и демоны боятся Хаа, так как судить он будет всех и даже самого себя.

— Что ты выбрал из двух? Наименьшее ли?

— Истинно, — отвечает заплаканный Абисад. — Одну душу отдал ради десяти тысяч тех, кого дома ждут матеря, жены, сестры и дети.

На эти слова Миротворец поднялся со своего золотого трона. Тысячи писцов, что свидетельствовали на папирусах показания Абисада, умолкли и пали ниц перед величием своего бога-Судии.

— Скажи мне, заклинаю своими Весами Судьбы и братственными мне богами, кто тебе дал власть распоряжаться чужими жизнями? Отчего же ты подумал, что эта одна жизнь стоит так мало, по сравнению с десятью тысячами других? А не думал ли, что ты, детей не имеющий, но имеющий наследником своего брата Месида определил судьбу своего народа? Ибо было предначертано то, что Месид, брат твой, став царем, спасет в войне сто тысяч душ. А что теперь, скажи мне, тварь богов, пропадут ли эти сотни тысяч в пучине мрачной войны?

Абисад бился в истерике и не мог совладать с собой. Между тем Хаа продолжал:

— Я тебе говорю, истинно. Как Судия и Владетель Весов Судьбы говорю, что не знаешь ты власти над жизнью и отнимает ее лишь тот, кто дал ее. Возомнил ли ты себя богом? Тогда ты будешь богом для тех десяти тысяч, которых проклинаю я именем своим. И будут они мучимы вечность в песках Морского Востока и увидят они падения града твоего. Иди же в самую глубокую Бездну, поля Мехеелы для тебя закрыты.

***

Клепий четко понимал, почему в его голове всплыло это сказание, которое он услышал много лет назад, когда еще состоял на послушании в Ордене Стражей. Сегодня он лишил жизни обычных людей, кого дома ждут дети и жены. Возможно, они были не столь невинными как казалось, однако, лишать жизни тех, кто поклоняется Тьме и извратили свою душу грязной природой эфира и обычных людей — совершенно разные вещи. Страж много раз сталкивался с жадной и отвратительной людской природой — насилие на войне, разграбление старых захоронений, изнасилование женщин в кабаках, однако дело обходилось в таких случаях малой кровью. Сейчас же погибло много людей. И страж непрестанно думал о том, стоили ли эти жертвы цели?

«Моя цель — отыскать печать. Старое сказание поучительно, но, когда на кону стоит жизнь всего Делиона, несколько трупов — это всего лишь преграда, которую преодолеть было необходимо».

Спустя мгновение мысли менялись. Он спорил со своими совестью и честью.

«Они были невинными, я убил их своим оружием. Кто они — агнцы, возложенные на алтарь ради благой цели или жертвы разбойника? Пусть боги рассудят».

Клепий решил после наступления заката помолиться в своей комнате в таверне. А пока, неотложные дела звали его в дальнейший путь, клубок из хитросплетений предстояло расплести, отделить зерна истины от плевел лжи.

После того, как он вышел из маяка, поднялся шквал различных слухов. То, что произошло, каким-то странным образом, заметили почти сразу. К тому моменту, как он зашел к цирюльнику, чтобы отстричь свои волосы и побрить бороду, в народе уже ходила разная молва, о происшествии на маяке.

— Культисты Фахтаче заживо спалили одного из смотрителей маяка, — говорил один из бедняков, которому отстригали вьющиеся вшивые волосы.