…Вечером тридцатого апреля 1941 года швейцарский профессор археологии Ли Коваленко принимал на своей тихой вилле за семь километров от Вадуцу своих коллег-ученых — двенадцати таких же, как он, профессоров археологии. Они сидели в холле за круглым столом, пили кто что — кто чай, кто виски, кто кофе, а доктор из Монголии Цебербадал — кумис, курили тоже кто что. Собрались они поговорить о роли желтых и синих нитей в геометрических узорах домотканых гуцульских и шотландских тканей в патриотическом воспитании подрастающей молодежи, в частности в контексте событий 1374-го и 1939 годов, соответственно в Шотландии и Карпатской Украине. Служил профессорам китаец тібетець В-Га…

…Развеивая фиолетовые облака Несущественного, продираясь сквозь дебри молний, на небе серого цвета начали проступать очертания каких геометрических фігур. Одни линии были ярко-рубинового цвета, другие — прозрачно-изумрудного. Гнев белыми клубами дыма посреди красно-карминовых острых углов, которые постоянно меняли свои положения, далее врывались вздохи оранжевого смеха…

Китаец У-Га на ліхтенштейнській вилли подошел к профессору Тотельцотека из Мексики и забрал из него какую-то подозрительную грибное блюдо.

— Вам достаточно, профессор, — сказал слуга гостю, нарушая все мыслимые и немыслимые правила этикета, но это был не простой слуга, это был ученый слуга. — Вам не стоит смеяться так оранжевое, профессор, — добавил с нажимом на последнем слове китаец тібетець В-Га.

Профессор из Мексики печально проследил глазами за тарелкой с оранжево-синим грибом и выпил обычной текилы. Хозяин виллы профессор Ли Коваленко, как сатисфакцию, предложил своему заморскому коллеге экзотическую вещь — папіросу «Беломорканал».

…На сером небе с огромной скоростью изменялись геометрические фігури рубиновой и изумрудной краски.

На безграничном поле под веселым небом, которое напоминало калейдоскоп — детскую игрушку, что ее суетливо выдирают из рук друг у друга нетерпеливые дітваки, творилось тоже что-то непонятное. Две потуги — красная и коричневая — дрались между собой так, как бы это уже был Армагеддон. Бились они не на жизнь, а на смерть. Кровь текла реками, стоны раненых заглушали воинственные крики и команды военачальников, но победы не было. На небе буйствовала геометрия пьяного маляра.

…Профессор Максимилиан Гирей выехал в большая Степь со своими учениками. Они все были на лошадях, одетые в кожаные доспехи, имели при себе веревки из конского волоса, луки, полные колчаны стрел, каждый за поясом мав широкого ножа, а професор Гирей еще и ценную кривую персидскую саблю. Выехали в степь для философского диспута с представителями «Киевской школы».

— На север! — крикнул гортанным голосом Махатма Максимилиан Гирей, и орда с дикими криками и гиканьем помчалась вверх вдоль Днепра.

…На небе было неспокойно…

…Профессор Ямамото Хиро бродил философским садом, где на ровной площадке было разложено 14 белых камней. Самурай Ямамото Хиро сказал себе: «Я сегодня сделаю это!». Он ходил по площадке, ища такого места, откуда одновременно мог бы видеть все 14 камней. Не было такого места. Не было ответа. Самурай ходил и ходил, а рука его тянулась к мечей за поясом… На сером небе появлялись и исчезали рубиновые и изумрудные линии. Под небом продолжалась битва без победы…

…Професор Мбобу Шаманович дого бил в тамтам. Сидя под тенистым баобабом, аж пока не пришла вырезанная из черного дерева и слоновой кости Средняя З"оба, несравненная и огненный учительница геометрии. Она подошла к профессору и взяла копье, который рядом был воткнут в землю, рисовала на земле разные фигуры — треугольники, параллелепипеды, ромбы, волнистые и ломаные линии. Потом они ели кокосы, занимались творением себе подобных несколько дней и ночей, пока профессор и Великий Махатма не объявил, что это — бред и попустительство Нижней Иерархии, что дух витает, а потом дальше рисовали геометрические изыски професоровим копьем на пісковитому почве.

…На поле шла битва…

…Профессор Конрад Али-заде курил кальян и пил кофе. Он лежал на мягком ковре и бросал кости. Ему все осточертело в этом недосконалім мире, он хотел только одного — кофе, кальяна с опием, и чтобы кости упали так, как надо. Кости не хотели так падать. Профессор Али плеснул в ладони, матеріялізувався слуга-славянин. «Принеси счеты», — приказал профессор Али…

…Небо и поле змітались…

Профессор Хуан де Кортесюк смотрел на желтую песчаную арену, где блестящий, одетый в гаптовану золотом одежду из вишневого бархата знаменитый тореро Франциско Кос-о-Лун побеждал свинью. По желтому песку текла кровь, и пятно напоминала пятиконечную звезду…

…На небе что-то вырисовывалось…

…Профессор-мольфар, заодно махатма Юра Чорноконський стоял на вершине горы. Держал в руках зеркальце и пускал солнечных зайцев к ручью, где купались молодые гуцулки. Чуда не произошло, но стало как-то хітливо.

Женщины без встиду, голые и горячие, таляпались в потоке, профессор поборював низкое и думал о высоком. Не получилось…

…На небе появилась какая-то геометрическая химерія, на поле лилась кровь…